Andrey Maidansky - Spinoza Izbrannyie sochineniya

явления природы, как человеческое сознание, и в особенности

мышления как его высшего проявления. Возврат Спинозы к

гилозоизму от исключительно механистической точки зрения

Декарта в конкретных условиях той эпохи означал безусловно

материалистическую попытку преодоления картезианского дуализма.

__________________

1 См. настоящее издание, стр. 414.

33

Следует напомнить, что Декарт, объявив животных простыми

механизмами и подчинив тем же законам важнейшие проявления

человеческого организма (питание, сон, размножение и т.д.), вместе с

тем решительно изъял из сферы действия этих законов область

человеческого мышления. Последнее он объявил функцией души,

составляющей проявление особой духовной субстанции, совершенно

независимой от субстанции материальной и противоположной ей. В

этом — одна из главных причин апелляции Декарта к богу как

высшему существу, объединяющему материальную и духовную

субстанции. Спинозовский же материализм, как мы видели,

решительно отвергает религиозное представление о боге как

личности, возвышающейся над природой и управляющей ею.

Стремясь к естественному объяснению всех явлений природы,

Спиноза и человеческое мышление считает естественным свойством,

проявлением атрибута мышления бесконечной субстанции —

природы. Однако метафизическая, неисторическая точка зрения

Спинозы, ‘объясняемая состоянием научных знаний его эпохи,

поставила перед ним непреодолимые трудности в объяснении

происхождения сознания. Низкий уровень развития естественных

наук, особенно биологии, полное отсутствие знаний о

происхождении человека являются причиной того, что Спиноза,

говоря о различии, существующем между психикой («душой»)

животного и человеческим интеллектом, не может указать никаких

моментов связи, существующей между ними. Именно поэтому

философ не в состоянии дать сколько-нибудь удовлетворительное

решение вопроса о происхождении человеческого сознания с его

высшим проявлением — рациональным, логическим мышлением —

из субстанции как первопричины. В решении этого вопроса он

столкнулся с еще большими затруднениями, чем при решении

вопроса о происхождении движущихся модусов из субстанции,

обладающей лишь атрибутом протяженности.

Как мы видели, связующим звеном между атрибутом

протяженности бесконечной субстанции и миром модусов, по

замыслу Спинозы, является бесконечный модус движения.

Аналогично этому звеном, соединяющим атрибут мышления

субстанции с миром модусов как вещей мыслящих, философ

объявляет бесконечный разум (intellectus infinitus), являющийся

вторым бесконечным модусом

34

в его системе. Спиноза подчеркивает, что разум никак нельзя

рассматривать в качестве атрибута, неотъемлемого свойства

субстанции, что разум — только одно из состояний атрибута

мышления наряду с любовью, желанием и другими проявлениями,

модусами психики. Но в отличие от них разум как наивысшее из этих

проявлений объявляется Спинозой бесконечным модусом,

призванным, подобно бесконечному модусу движения,

опосредствовать переход от субстанции к миру мыслящих вещей.

Однако бесконечный модус движения выражал совершенно реальные

свойства тел, наблюдаемые в повседневной жизни. Что же с этой

точки зрения должен выражать бесконечный разум? Ответ на этот

вопрос был дан философом уже в первом его произведении —

«Кратком трактате о боге, человеке и его счастье», где он отмечает,

что единственное свойство бесконечного разума состоит в том, чтобы

«познавать всегда все ясно и отчетливо» 2. Тем самым образуется

сугубо метафизическое понятие абсолютного знания для всех времен.

Это понятие абсолютного знания обусловливается

гносеологическими принципами теории познания Спинозы. И само

понятие бесконечного разума имеет у Спинозы определенный

гносеологический смысл. Что же касается его онтологического

значения, то утверждаемое Спинозой объективное существование

разума не в качестве только индивидуальной способности того или

иного человека, а в качестве бесконечного модуса, имеющего

свойство все и во все времена ясно и отчетливо познавать, создает

иллюзию какой-то объективной завершенности познания, притом

осуществляемой не человеком как конечным существом. Вот почему

эту мысль Спинозы нельзя признать материалистической.

Отношение бесконечного разума в качестве бесконечного модуса к

атрибуту мышления является одним из наиболее темных мест в

учении философа о природе. Он говорит об идее бога в атрибуте

мышления, об идее самого атрибута мышления, но не может дать

сколько-нибудь удовлетворительное решение вопроса о

происхождении человеческого сознания и его высшей способности

— рационально-логического мышления. Метафизический характер

спинозовского материализма является

__________________

1 См. настоящее издание, стр. 108.

35

препятствием для правильного решения этого сложного вопроса.

Таким образом, вся совокупность исторических условий XVII

века предопределила неудачу Спинозы в решении вопроса о

происхождении человеческого сознания. С другой стороны,

господство механико-математических представлений и понятий

оказало решающее влияние на спинозовское понимание объективной

закономерности, господствующей в мире. Хотя во всех явлениях

природы сказывается наличие единой субстанции, имеющей два

совершенно равноправных атрибута — протяжение и мышление, и

хотя в связи с этим более или менее одушевленными объявляются все

вещи, наличие атрибута мышления реально сказывается только в

человеке, который способен вести себя не только как «вещь

протяженная», но и как «вещь мыслящая». Все же остальные

предметы природы ведут себя только как вещи протяженные,

подчиняясь законам механического детерминизма.

Говоря о конкретных, единичных вещах, составляющих мир

модусов, проявлений единой субстанции, Спиноза решительно

утверждает, что они, действуя друг на друга, связаны между собой

железной цепью взаимной причинной обусловленности, взаимной

детерминации. В этой цепи нет и не может быть никаких перерывов.

Отождествляя случайность и беспричинность, Спиноза как ярчайший

представитель механистического детерминизма решительно отрицает

объективность случайности. Случайных событий и случайных вещей

не может быть, потому что существование каждой единичной вещи

зависит не столько от ее индивидуальной сущности, сколько от