Владимир Маталасов - Мотивов библейских узор филигранный

Тогда египетский народ наказан Богом сильно был,
Ужасных девять казней он сполна Господних получил,
И были: нильская вода
в кровь превратилась; землю всю
Покрыли жабы; в мошки пыль
вся превратилась; песьих мух
Вдруг появились облака; моровой язвы стал недуг;
На людях, птицах на скоте – нарывы; град; и саранча;
И тьма, повсюду только тьма, по всей египетской земле.

Но ещё более, чем был, жестоким стал вдруг фараон;
Десятой казнью пригрозил тогда владыке Моисей,
Но гласу Божьему не внял тот вновь.
И вот Господь сказал,
Чтоб к ночи каждая семья сынов Израилевых пусть
Заколет агнца, испечёт, съест, кровью вымазав его
Все перекладины, что есть, и косяки дверей своих:
И было так. А в полночь Бог прошёлся только по домам
Тем, что помазаны вперёд не были. В тех к утру домах
Скончались первенцы семей всех, без разбора, египтян;
И первородный скот к тому ж тех египтян повымирал;
И той египетской семьи не было, где б не был мертвец.

С тех пор Всевышним учреждён
был праздник для Израильтян,
Что звался «Пасха» – «переход», – то значит,
мимо Бог прошёл
Сынов Израиля домов, и первенцев их пощадил.
И каждый год теперь должны Израильтяне в этот день
Есть агнца с пресным хлебом
в честь освобожденья своего,
И с вожделеньем вспоминать о
давних, славных временах.

Четыре века и ещё к ним ровно полных тридцать лет
В Египте знойном пребывал,
томясь, Израильский народ.
Пора пришла, и вот в Сокхоф из Раамсеса, тысяч в сто
Мужчин, помимо их детей, с разноплемёнными людьми,
С добром своим и со скотом,
в путь тронул Божеский народ.

Бог к морю Чермному повёл народ свой, в образе столпа,
Который облачным был днём, а ночью – пламенем огня.
Но фараон, прознав о том, что весь Израильский народ
Ушёл, чтоб больше никогда ногой в Египет не ступать,
Погнался с войском со своим, чтоб воротить его назад.

Вот море Чермное вдали пред беглецами разлилόсь,
А сзади недруг настигал. Казалось, нет спасения, но,
Тут страстно молвил Моисей словами Бога Своего:
«Не бойтесь!..» Тут же повелел
ему Всевышний, чтобы он
Вперёд простёр персты свои;
тот с честью выполнил наказ,
И воды моря разошлись, по дну дорогу проложив
Пред людом страждущим, и вот,
пошёл он по-суху вперёд.

Но с грозным войском фараон
во след спасавшимся помчал
По дну морскому, в рог трубя,
средь расступившейся воды.
Но тут Господь у египтян отнял колёса колесниц,
А как Израильский народ чрез море по-суху прошёл,
То Моисей простёр вперёд над морем руку, и тогда
Сомкнулись воды с двух сторон над головами египтян,
И их бесславные тела пучина моря приняла.
И убоялся тут народ Еврейский Господа, ему
И Моисею честь воздав, поверил им, как на духу.

Продолжив путь, в пустыню Син
народ Израильский пришёл;
Но вот насущный хлеб иссяк, и начал он тогда роптать.
На то сказал тут Моисей словами Господа, что есть
Сегодня вечером они все мясо будут, а к утру —
Насущный хлеб: и было так.
Под вечер весь Еврейский стан
Перепелами был покрыт, и очень вкусным мясом их
Народ насытился; потом, к утру, увидел на земле
Крупу, похожую собой на иней: то небесный хлеб
Был от Творца, собой на вкус – лепёшка с мёдом, и его
Народ Израильский за то «небесной манною» прозвал.

Пришедши в место Рефидим, народ воды там не нашёл
И стал роптать. Тут Моисей
вновь к гласу Господа взывал,
И Тот сказал, чтоб по скале ударил он рукой своей.
Наказу следуя Творца, он так и сделал; тут вода
Из той скалы вдруг потекла, и каждый жажду утолил.
То место вскоре Моисей «Масса и Мерива» назвал,
Что «искушение» звалόсь, и – «укорение» к тому ж
По той причине, что народ там искушению подверг
И укорению Творца из-за отсутствия воды.

Господь повсюду и всегда вещал народу своему
Чрез Моисеевы уста, о благе помыслов своих.

Когда, однажды, у горы Синай расположúлся стан,
Взошёл на гору Моисей, и там Господь вручил ему
Скрижали каменные, в них Творец занёс рукой Своей
Все десять заповедей. Вот, о чём глаголили они:
О том, что «Я – Господь, Бог твой, и да не будет у тебя
Других богов»; себе всуе кумира ты не сотвори;
Напрасно не произноси Господняя имя; помни день
Субботний, чтоб святить его; отца и мать своих ты чти;
Не убивай; к тому же не прелюбодействуй; не кради;
На ближнего ты своего свидетельств ложных не гласи;
Его ты дома и жены в своих деяньях не желай.

Но что-то долго Моисей с горы Синай не приходил,
И возроптал народ опять и Аарона попросил
Другого бога сделать им; Израильтянам тот сказал,
Златые серьги из ушей повынимали чтобы все,
И принесли ему: из них тельца златого вылил он,
Сказав при этом, что и есть то Бог для всех Израильтян.
И стал народ и есть и пить, играть и жертвы приносить
Тельцу тому. Всё зря, Господь тут Моисею повелел
Ему вернуться поскорей в свой стан, к народу, ибо он
Стал развращаться без него, забыв на свете о святом.

И пожелал тогда Господь Израильтян всех истребить,
Но Моисей стал умолять его сих действ не совершать.
Внял просьбе Бог, но Моисей
воспламенился гневом сам:
Скрижали каменные он разбил, на землю бросив их;
Тельца златого он затем в огне сжёг, в прах его стерев,
Потом рассыпал по воде, в веках проклятию предав.

Шло время. Вскоре Моисей, вдали от стана своего
Разбил шатёр: его назвал он «скиния собрания».
В шатёр тот каждый приходил,
кто встречи с Господом искал.
Когда же в скинию входил в ту вожделенный Моисей,
У входа облачный вдруг столп спускался сверху, и тогда
Бог с Моисеем говорил, между собой, лицом к лицу.
Но как кончался разговор,
шёл Моисей в народ, в свой стан,
А возле скинии его младой служитель вахту нёс
И днём и ночью: Иисус то юный был, Навина сын.

Господь однажды повелел, чрез Моисеевы уста,
Построить скинию ещё, другую, новую совсем,
Куда бы жертвы приносить народ мог Господу, и где
Его присутствие всегда мог ощущать бы человек.

И всё тут общество пошло сынов Израилевых; их
Число несметное пришло, и каждый в жертву приносил
Что только мог и сколько мог,
лишь только б скинию возвесть.

Благословляет щедро Бог того, кто внемля, воздаёт,
Кто от души, и не скупясь, на Дело жертвует Его.

Вот вскоре скиния была возведена, и вход в неё
Зиял с восточной стороны; из отделений двух она
Вся состояла: впереди – «Святое» значилось оно,
Другое было же «Святое—Святых». В «Святое» заходить
Священникам лишь разрешалось;
в «Святое же – Святых»
Первосвященник раз в году
входить в него лишь только мог.