Сборник афоризмов - Большая книга афоризмов, житейской мудрости и цитат

Антигона. – Без слёз друзей, без Гименея
В неизбежный путь ведут бедную.
Светлого солнца око святое больше
Мне уж не видеть, бедной!
А моей судьбе злосчастной
Не даст слезы иль вздоха друг.

Креонт (только что вошедший).
Вы знаете ль, что ни один пред смертью
Не кончил бы петь песни с воплем,
Когда б слова спасать имели силу.
Скорей её ведите прочь и в гробе,
Под сводом каменным, как я сказал,
Одну её оставьте умереть,
Иль жить, коль может жить в таком покое.
И неповинны в смерти мы девицы,
Лишь жить она под солнцем не должна.

Антигона. – О гроб, о брачный мой покой! о дом,
Подземный вечный дом! куда иду
К своим, которых много Персефона
Уж прежде в царство мёртвых приняла.
Последняя из них и хуже всех,
Иду вот я так рано, в цвете лет.
Но я иду туда с надеждой крепкой,
Что милою приду отцу, и вам
О мать моя! о брат! приду я милой.
Сама я вас обмыла после смерти,
Сама одела вас и возлиянье
Могильное своей рукой свершила.
А ныне, Полиник, и твоему
Последний долг отдать желала телу,
И вот за то какой сбираю плод!
Но в ком есть смысл, тот должен оценить,
Что я тебя почтила должной честью.
Когда б детей я матерью была,
Когда б супруг мой смертью был сражён,
Нет, никогда, народу вопреки,
Не сделала б того. А почему?
Умрёт супруг, второй его заменит.
Когда одно дитя я потеряю,
Другое от другого мужа будет.
Но если мать с отцом лежат в земле,
То брата у меня не будет больше.
Вот почему почтила я тебя,
Мой милый брат! – Не так смотрел Креонт:
В том грех и дерзость страшную он видел.
И ныне он, схватив меня, ведёт
Безбрачную; ни песней Гименея
Не знала я, не знала брачной доли
И счастья кормить детей не знала.
Но без друзей, несчастная, одна
Живая я иду в могилу мёртвых.
Какой закон богов я оскорбила?
И что же мне, несчастной, на богов
Теперь смотреть? Кого на помощь звать,
Когда, исполнив дело благочестья,
Упрёк в нечестьи я себе нашла?
Но если суд богов один с людьми,
То, казнь терпя, сознаюсь я в вине;
А если заблуждаются они,
Да не потерпят сами больше зла,
Чем сколько мне неправедно чинят.

Хор. – Тот же бури порыв, тот же вихря поток
У девицы в душе, всю её обхватил.

Креонт. – И за медленность ту много слёз предстоит
Тем, которым велел я её отвести.

Антигона. – Увы! это слово меня
Ближе к смерти ведёт.

Хор. – Я надежды тебе не подам уж теперь,
Нет, всё будет так, как велит государь.

Антигона. – О фивской земли мой город родной!
О боги отцы [14] Арей и Афродита, от которых родилась Гармония, супруга Кадма, родоначальника фивских царей. – Прим. перев. !
Вот ведут уж меня, и не медлят они.
Князья фивской земли, посмотрите, как я,
Последняя здесь царевна одна,
Что терплю, от кого и за что я терплю?
За то, что святое мне было святым.

X. Четвёртый стасимон
Хор. – И Даная несла ту же судьбу [15] Акрисию, царю аргоскому, была предсказана смерть от внука, а потому он запер свою дочь, Данаю, в медную башню, но Зевс проник туда в виде золотого дождя, который оплодотворил Данаю. – Прим. перев. :
От небесных лучей в медных стенах
Скрыли её, в покое мрачном, как гроб,
А и род её был честен, дитя, дитя
И хранила в себе дождь золотой, Зевса тож плод,
Но сильна власть судьбы, страшно сильна;
И не спасёт от ней богатство,
Арея сила не спасёт,
Ни башни, ни корабль, секущий волны,
От ней не убежит.
И Дриантов так сын гневный тот царь
Эдонийской земли, был заключён;
В крепкой скале за дерзость скрыл его Вакх.
Ослепленья всегда сила падает так,
Сила страшная та: понял тогда дерзкий язык,
Как, в безумье своём бога задел.
Жёнам мешал он вдохновенным,
Огонь он Вакха погасил,
И муз, играющих на флейте,
Он оскорбил [16] Сын Дрианта, Ликург, царь эдонов во Фракии, почитая других богов, не хотел признать Вакха и нарушал его празднества. За то, побеждённый на войне, был взять в плен и заключён в пещере, где и умер голодной смертью. – Прим. перев. .
А у вод кианейских, при устье моря двойного,
Где Салмидесс фракийский недобрый,
На босфорских песках,
Бог той страны двух Финея сынов
Раны страшные видел
Его свирепая жена их ослепила;
Кровавою рукой и челнока концом
Им вырвала глаза. [17] Кианейские воды – часть Чёрного моря у Кианейских островов, лежащих у самого Босфора Фракийского (Константинопольского пролива). Недалеко от них, на фракийском берегу, лежал Салмидесс-недобрый, потому что плавание около этого берега было опасно. Во Фракии господствовал культ Арея. Финей был фракийский царь, и вот его история: Борей похитил Орифию, дочь афинского царя, Эрехтея, унёс её в свои северные пещеры и родил с ней двух сыновей, Зета и Калаиса, и дочь Клеопатру. На ней женился Финей и имел от ней двух сынов, Плексиппа и Пандиона. По смерти Клеопатры Финей женился на другой жене (по одним – на Идее, дочери Дардана, по другим – на Идофее, сестре Кадма), которая обвинила пасынков перед отцом в том, что они посягали на её чистоту. Обманутый Финей отдал сыновей в её власть, и она, выколов им глаза ткацким челноком – женским оружием того варварского времени, заключила их живых в пещеру. – Прим. перев.
И погибли несчастные с плачем о жалком страдании,
От несчастного матери брака родившись;
А от крови была древней их мать,
Эрехтеев был род,
Но в пещерах далёких
И на крутой скале дочь быстрая Борея
Росла средь бурь отца; богов была дитя,
Но и её седые парки
Не пощадили, дочь!

XI. Пятый эпизод
Тиресий (с мальчиком-вожаком).—
О фивские князья! пришли мы двое
Одним путём, но за обоих нас
Один смотрел; слепым одна дорога,
Которою их поведёт вожак.

Креонт. – Что скажешь нового, старик Тиресий?

Тиресий. – Открою я, а ты поверь.

Креонт. – Тебе всегда и прежде верил я.

Тиресий. – За то ведёшь прямой дорогой город.

Креонт. – Я знаю, как ты был полезен мне.

Тиресий. – Смотри, на лезвие ножа теперь
Стоит твоя судьба.

Креонт. – Что значит это?
Я трепещу, твоим словам внимая.

Тиресий. – Узнаешь сам, когда услышишь то,
Что показало мне моё искусство.
Когда на старое пришёл я место,
Где птиц всегда привык я наблюдать,
Где у меня прилёт был всякой птицы,
Неведомый я слышу крик пернатых:
То дикий крик, крик ярости то был,
И догадался я, что между ними
Был смертный бой, что рвут они друг друга
В когтях; удары крыльев слышны были.
В испуге я тотчас хотел изведать,
Что пламень жертв на очагах горящих
Откроет мне: не воспылал из жертв
Гефест, но влажный жир костей на пепле,
Дымясь и брызгая, растаял весь,
И разлетелась желчь, и обнажённы
От покрывавшего их жира кости
Осталися одни; так я узнал
От мальчика, что бесполезно было
Моё гаданье всё, когда и жертвы
Не указали мне приметы верной
Вожатый мальчик мне, а я другим.
А чрез тебя так болен город наш.
Эдипа сын несчастно-павший стал
Добычей птиц и псов, и снедью той
Полны все жертвенные очаги.
И жертвенных молитв с огнём костей
От нас уж боги не приемлют ныне,
И, мёртвого насытясь жирной кровью,
Несчастья крик лишь птица издаёт.
Подумай, сын, о том. Ведь заблуждаться
Есть общий жребий всех людей. Но тот,
Не бессоветный муж и не бессчастный,
Кто, раз в беду попавши, не коснеет,
Но ищет ей помочь. А кто упрям,
В безумье сам себя потом винит.
Умершему ты должен уступить,
Погибшего разить не должен ты.
Убитого убить – какая храбрость?
Добра хочу тебе и говорю:
А у того приятно и учиться,
Кто речь свою нам на добро ведёт.