Даша Парамонова - Грибы, мутанты и другие: архитектура эры Лужкова

Фениксы вполне могли бы стать лишь проявлением некоторых черт «лужковского стиля». Но глубинная связь фениксов с процессами трансформации российского общества делает его более самостоятельным и даже мистическим явлением. Преодолевая и критикуя советский опыт, Россия начинает искать вдохновение в предыдущих эпохах – от имперской России до Древней Руси. Происходит попытка возобновления прерванной эволюции, создание непрерывного исторического нарратива. История становится ключевым источником «новых» идей, в том числе и в архитектуре. Одним из первых о возрождении историко-архитектурной среды заговорил архитектор Борис Еремин еще в 1970-х. Однако тогда и речи не было о том, чтобы их реализовать, – мы строили новую Москву, а не старую. «Возрождая – развивать, развивая – возрождать» – вот главный лозунг ереминской концепции «ретроразвития». Сам автор определял «ретроразвитие» как «целенаправленное возрождение утраченных историко-архитектурных ценностей города, позволяющее переосмыслить и скорректировать систему ценностей, сложившуюся в общественном сознании в результате длительного пренебрежения наследием». Эта идеология, безусловно, станет основой истерической любви мэра к «старине», хотя и в его собственной интерпретации. Но в архитектуре это послужит появлению нового, специфического феномена.

Начинается публичное сотрудничество власти и церкви. В архитектуре религиозная идея покаяния воплощается через воссоздание. Первой ласточкой станет собор Казанской иконы Божией Матери, воссозданный в начале 1990-х. Собор отстраивается по сохранившимся обмерам, максимально близко к снесенному в 1936 году оригиналу. Следующий объект, Иверские ворота на Красной площади, также воссоздаются по обмерам, выполненным до сноса. На тот момент максимальная близость к оригиналу – единственно возможный вариант восстановления.

Это первое поколение одного из самых выразительных и претерпевших наиболее радикальные изменения явлений, которые я называю фениксами. В количественном отношении таких сооружений немного, однако их влияние на городскую среду и архитектурное развитие в целом огромно. Возрожденные сооружения станут инструментом в попытке создать новые ценности, новую историю, новую коллективную память. Со временем к культурной утопии «восстановления исторической справедливости» добавится коммерческая составляющая, но осознание того, что строительство и его бюджет – главные двигатели развития городского пространства, приходит с опытом.

Недооцененные прежде возможности «воссоздания» открывает начавшаяся в 1993 году реконструкция Кремля, сильно повлиявшая на второе поколение фениксов. Реконструкция Кремля – это обращение к «России, которую мы потеряли». Интерьер Кремля не претендует на то, чтобы быть памятником, он скорее осваивает сюжет про непрерывность российской истории – «так могло бы быть, если бы не коммунисты». Имитация исторического интерьера закрепляет принципы «новодела».

Реконструкция Кремля, самый выразительный на тот момент новодел эпохи, дает зеленый свет любой аляповатой имитации. Это, по сути, первое серьезное архитектурное высказывание власти, ее видение будущих приоритетов и методов. Главный «евроремонт» страны происходит уже в новых условиях – к середине 1990-х утверждается принцип финансовой целесообразности. Возможность извлечения прибыли из любого типа активности, коммерческий функционализм, сопровождающий любую архитектурную и градостроительную деятельность, кардинальным способом трансформировали идею воссоздания. Фениксы оказываются главными фигурантами дел с «откатами». Строительный бизнес осваивает бюджеты.

Принципы второго поколения фениксов зародились в Кремле, но по-настоящему проявились в возрожденном храме Христа Спасителя. За время его строительства не только меняется главный архитектор, но и вносятся существенные изменения в сам проект: часть белокаменных элементов заменяется бронзовыми и синтетической версией мрамора – «декоративитом», появляется стоянка, поднимающая храм на другую отметку, и другие, далекие от религии помещения, отсутствовавшие в оригинальном проекте. Храм Христа Спасителя становится главным символом мутировавшей идеи воссоздания.

Фениксы первого и второго поколения

В 1996 году под руководством Владимира Ресина «в целях координации деятельности функциональных, отраслевых и штабных органов управления комплекса перспективного развития города» создан Комплекс перспективного развития города при правительстве Москвы, определяющий «приоритетные направления развития города как основы для реализации Генерального плана столицы до 2010 года». В 2000 году он реорганизован в Комплекс архитектуры, строительства, развития и реконструкции города. Так к «развитию» добавилась «реконструкция».

Начало 2000-х можно считать временем появления третьего поколения фениксов. Если в предыдущие годы главной была бескомпромиссная воля власти, подчиненная «высшим» целям, то есть скорейшему преобразованию страны, то теперь уже нельзя просто исполнять волю начальников, проектам требуется обоснование. В словарь московского архитектурного сообщества входит новое словосочетание – «заключение комиссии», решающей, кого казнить, а кого миловать. Приговоренные здания не имеют шансов выжить – они «несовременны».

Некоторые от собственной несовременности даже самовоспламеняются. Появляется формулировка «снос с последующим воссозданием». Теперь здания-фениксы буквально «восстают из пепла» – сразу после пожара или сноса.

Одна из самых ярких историй третьего поколения фениксов – снос и восстановление универмага «Военторг». Еще в 1994 году 60 % акций «Военторга» перешло правительству Москвы, и до 2000 года он пустовал. В 2000-м акции «Военторга» выставляются на продажу на закрытом аукционе. Его новым владельцем становится компания «АСТ» Тельмана Исмаилова, которой принадлежит Черкизовский рынок. Это событие наглядно демонстрирует, что произошло с идеей воссоздания. Владелец самого крупного оптового рынка, то есть одной из самых больших и прибыльных торговых площадей, становится обладателем «старого-заброшенного-без подземной парковки» исторического здания в центре Москвы со своими планировочными сложностями. Руководствуясь принципами современного бизнесмена и главным лозунгом лужковского двадцатилетия, он принимает единственно возможное решение – снести. Но с последующим восстановлением. Две основные идеи лужковкой эры – воссоздание и коммерческий функционализм, активно развивавшиеся в 1990-е и тесно связанные друг с другом, переживают очередную трансформацию. Чтобы соответствовать новым задачам сменившейся власти, необходимо маскироваться. Программа «освоения, реконструкции и развития» успешно реализуется в сносе гостиницы «Москва» и магазина «Военторг».