Стивен Хайат - Игра, старая как империя

То, что в этой сети доминируют те же самые мировые банки, которые возглавили синдицирование займов странам Третьего мира, не простое совпадение. Все три фактора объединились для того, чтобы потворствовать вложению чиновниками и богатой элитой стран Третьего мира значительной части своих личных средств в оффшорные иностранные активы, несмотря даже на то, что их собственным правительствам приходилось брать больше займов за границей, чем когда-либо прежде (рис. 4).

Источник: исследования автора.

Рис. 4. УТЕЧКА КАПИТАЛА ПО СРАВНЕНИЮ С ВНЕШНИМ ДОЛГОМ, 1975–2003 ГГ.

(миллиарды долларов, страны с низким и средним уровнем доходов)

Волна утечки капитала частично приняла вид накопления значительных сумм «денег под матрасом», которые хранились жителями стран Третьего мира в устойчивой валюте и крупных купюрах – особой популярностью пользовались доллары, швейцарские франки, немецкие марки, фунты стерлингов, а после 2002 года банкноты по 100, 200 и 500 евро. К 2006 году, например, суммарный запас валюты США составлял 912 миллиардов долларов, и минимум две трети от этой суммы хранились оффшорно, особенно характерно это было для развивающихся стран, знакомых с девальвацией. Отмечается особый спрос на 100-долларовые купюры в сравнении с другими банкнотами валюты США. [326]

Еще в большей мере утечка капитала коснулась частных средств элиты, которые помещались в оффшорные «налоговые гавани» – часто при тайном содействии банков, юридических и бухгалтерских фирм Первого мира.

Вывоз капитала, произошедший в результате этого цикла «долг – утечка», приобрел невероятный размах: по моим оценкам, «утекало» в среднем около 160 миллиардов долларов в год (по курсу доллара на 2000 год) с 1977 года по 2003 год. [327]

Большую часть этого утекшего капитала было позволено копить в оффшорах в необлагаемых налогами вкладах, в основном в виде принадлежащих иност ранцам банковских депозитов и государственных облигаций, которые были особым образом освобождены от налогообложения странами Первого мира. К началу 1990-х общая сумма необлагаемого налогами частного капитала, утекшего из стран Третьего мира, превысила стоимость всего непогашенного внешнего долга Третьего мира! [328]

В действительности, если говорить о крупных должниках, таких, как Венесуэла, Нигерия, Аргентина и Мексика, – тех самых странах, которые лидировали в оформлении займов, – величина утекшего частного капитала, принадлежащего их элите, в несколько раз превысила стоимость непогашенных внешних долгов этих государств (рис. 5).

Таким образом, для многих стран-должниц истинную трудность представлял не «долговой» вопрос, а проблема «активов», заключавшаяся в сложностях со сбором налогов, сдерживанием коррупции, управлением принадлежащих государству ресурсов и возвращением всего награбленного добра, хранящегося за границей.

Рис. 5. УТЕЧКА КАПИТАЛА ПО СРАВНЕНИЮ С ВНЕШНИМ ДОЛГОМ

(миллиарды долларов, 1977–2003 гг.)

Огромная доля «частного» богатства, большая часть которого финансировалась за счет иностранных займов или обворовывания принадлежащих государству компаний, была просто украдена под бдительным наблюдением Всемирного банка/ МВФ, Wall Street и City of London.

Между тем, государственный сектор этих стран – в основном простые налогоплательщики – продолжал усердно трудиться на обслуживание огромных непродуктивных долгов, тогда как в законодательстве, банковских системах и на рынках капитала данных государств процветала коррупция. Ортодоксальные экономисты не оставили этот феномен полностью без внимания. Но они были склонны выделять их в так называемые институциональные проблемы, например, «коррупцию» и «прозрачность», полагая, что данные трудности обусловлены внутренними причинами, характерными для отдельных стран. [329]В этом ограниченном подходе единицей анализа выступает отдельно взятая страна. На самом деле все эти локальные трудности были значительно осложнены глобальной проблемой, заключавшейся в том, что структура транснациональной системы использовалась, с одной стороны, для финансирования развития, а с другой – для накопления за границей необлагаемого налогами частного капитала.

Подпольному потоку утечки финансов сопутствовал также разрастающийся отток «человеческого капитала». Поскольку во многих странах развивающегося мира местные жители остались без работы и в непригодных для жизни условиях, значительная часть высококвалифицированных специалистов устремилась на рынок труда Первого мира. По моим оценкам, чистая экономическая ценность этих вытесненных из Третьего мира «утекших человеческих ресурсов» составляет от 2,5 до 3 триллионов долларов, по данным на 2006 год. [330]

Такие оффшорные работники посылают домой свои заработки, объем которых в настоящее время достигает 250 миллиардов долларов в год. Но большая часть этих денег теряется из-за высокой стоимости денежных переводов и неразумных трат. Очевидно, что находиться в большой зависимости от экспорта трудовой силы, что сейчас происходит с Филиппинами, Мексикой, Гаити и Эквадором, – не лучшая политика; она представляет собой слабый заменитель создания рабочих мест и доходов внутри страны.

В целом влияние только что описанных долговых моделей на доходы и благосостояние Третьего мира оказалось разрушительным. За исключением горстки победителей глобализации, которые смогли избежать долговой ловушки и неолиберальной панацеи, действительные доходы в Третьем мире в основном остановились на одном уровне либо сократились в период с 1980 года по 2005 год (табл. 4). [331]Несмотря на то что с того времени развитие возобновилось, особенно среди экспортеров энергии и других природных ресурсов, многие развивающиеся страны все еще стараются восстановить свои потребление, социальные расходы и соблюдение правопорядка на своих территориях хотя бы до уровня, предшествующего 1980 году. Очень немногие страны смогли последовать примеру Китая и Индии, вкладывая средства в развитие производства и экспортируемые услуги.

В дополнение к продолжительной экономической стагнации многие обремененные долгами развивающиеся страны также испытали резкий рост безработицы, нищеты, неравенства, экологической деградации, незащищенности, преступности, насилия и политической нестабильности, причем все это было осложнено долгами и утечкой капитала. По иронии судьбы некоторая степень неустойчивости порой была полезной – в Аргентине, Боливии, Бразилии, Чили, Гватемале, Индонезии, Кении, Мексике, на Филиппинах и в Южной Африке финансовые кризисы помогли подорвать устои автократических режимов. Но демократизация должна достигаться и без таких трудностей.