Александр Михайлов - Обитатели миража. PR специального назначения

Самое главное, не нужно изображать из себя че­ловека, приближенного к начальству, всезнайку и задаваку. Если люди видят, что ты стремишься на­учиться, не стесняешься переспрашивать, короче -не боишься выглядеть «дураком», тебе всегда под­скажут и помогут...

Очень важно при этом научиться первым сме­яться над собой, не обижаться на шутки и «прико­лы» порой весьма обидного свойства, но всегда дер­жать дистанцию, чтобы собеседники не считали те­бя своим «в доску»...

Что же заставляет ехать в «зону» боевых дейст­вий? Размышляя на эту тему, я пришел к выводу, что мы, те, кто по доброй воле едут работать на войну, люди просто ненормальные. Нас нужно держать под наблюдением психиатров в комнатах, где все стены и потолок обиты мягким поролоном или войлоком. Чем там стенки обивают?

Значит, поставим сами себе диагноз — это какая-то неведомая науке разновидность помешательства. Есть одна завиральная теорийка: Зигмунд Фрейд считал, что это жажда смерти. Но Фрейд не жил в России эпохи смутного времени. Чего-чего, но жажды смерти как-то ни разу не приходилось ис­пытывать.

Беда в другом: в первый раз ты едешь туда по за­данию, второй раз — снова, а потом эти поездки затягивают, как наркотик. И спустя два-три дня после возвращения тебя тянет обратно, в «горячую» точку, где жизнь проходит на грани смерти, а смерть под­жидает за каждым углом...

Тебе в мирной жизни становится попросту скуч­но и неинтересно. И ты начинаешь думать, что вот там — жизнь, с бурлением адреналина в крови, с иг­рой в поддавки со смертью. Это опасное заблужде­ние.

Да, действительно, война — это еще и наркотик, но нельзя поддаваться соблазну и эйфории. Никто не хотел умирать, но они, многие из нас, — погибли. И этот скорбный список растет.

...Но продолжаются войны, и мы должны хоть как-то подготовиться. Нет, не к смерти, а к жизни, и, несмотря ни на что, выполнению редакционного задания.

Говорят, что во время Великой Отечественной войны в разведывательных подразделениях работа­ла жестокая, но очень эффективная система отбора. Молодое пополнение отсылалось на диверсионные задания, после выполнения которых их обратно, выражаясь компьютерным языком, по умолчанию, не ждали. Но некоторые возвращались «всем смер­тям назло».

Из числа тех, кто прошел несколько таких зада­ний и всегда возвращался, набиралось отдельное подразделение ветеранов, которых обучали вдвое жестче остальных и которые уходили на задания, имея четкий приказ — любой ценой вернуться и до­ставить информацию.

Были они и в Китае, где таких разведчиков назы­вали «лазутчики жизни».

Но мы — отвлеклись. До командировки у нас и без Китая своих дел — невпроворот.

Для начала необходимо изучить всю доступную литературу.

И начать с Интернета. Желательно прочитать все, что можно найти в Сети, чтобы знать историю конфликта из надежных, заслуживающих доверия источников.

Неплохо заглянуть в сайты противоборствующих сторон, чтобы никакие вопросы не были для вас не­ожиданными.

В критическую минуту, когда к животу пристав­лен пистолет, раздумывать некогда, нужно быстро и с наименьшими потерями для себя отвечать на все вопросы...

Любой конфликт, будь то армяно-азербайджан­ский в Нагорном Карабахе, грузино-абхазский, гражданская война в Таджикистане, война в При­днестровье — имеет свои корни, свои особенности, которые необходимо знать перед поездкой, хотя бы на «кухонном» уровне.

Как нельзя удержать два арбуза в одной руке, так невозможно быть на двух фронтах одновременно.

В идеальном случае, на стороне «противника» должны работать ваши «антиподы» — коллеги, кото­рые поставляют в редакцию информацию «с другой стороны», а в редакции, куда стекаются два этих «ручейка», сидят умные и знающие редакторы, ко­торые выпускают на страницы газет или на экран телевидения взвешенную информацию сразу с двух сторон. Не дело журналисту быть политиком — это другая работа.

Но тут я говорю про идеальную ситуацию, кото­рая бывала в моей жизни не так часто, как хотелось бы.

В итоге все равно получалось так, что я находил­ся вначале на одной стороне, потом возвращался в Москву, сдавал материал и ехал на другую.

И там, и тут я узнавал о противниках много ин­тересного, но... не имеющего никакого отношения к истине.

Всегда было крайне заманчиво дать в эфир нечто такое жареное и сенсационное, но приходилось все­гда наступать на «горло собственной песне» и отсе­ивать излишне сенсационную информацию, как не выдержавшую проверку...

Так что сенсации, которые будут ждать легковер­ного журналиста, не подготовившегося должным образом к командировке, будут валяться на каждом шагу, только успевай их подбирать. Существует чет­кая зависимость: чем эмоциональнее, агрессивнее материал, который вам подсовывают, тем дальше он от реальности.

Я бы мог привести множество примеров и случа­ев, происходивших во время войны в Нагорном Ка­рабахе, в Южной и Северной Осетии, в Таджикиста­не, в той же Чечне, когда в руки попадались печат­ные, рукописные материалы, ставящие с ног на голову все наше представление об истории кон­фликта, о его ходе...

Поэтому журналисту-экстремалу следует запом­нить простую истину: необходимо стараться быть НАД конфликтом, выступая в роли чуть ли не Гос­пода Бога, не давая себе права встать на чью-либо сторону. Это трудно, но — возможно...

Часто на журналиста смотрят, как на шпиона, который приехал в боевые порядки выведывать ка­кие-то военные тайны. Чем большую осведомлен­ность в армейских порядках ты проявляешь, тем опасливее на тебя косятся.

Не раз и не два мне приходилось наблюдать, как офицеры или старшие командиры замолкали при виде подходящего к ним репортера. Это тревожный признак. Значит, здесь тебе не доверяют, и ты впол­не можешь схлопотать пулю не от противников, а от «друзей».

Здесь мне хотелось бы остановиться на окопной «дружбе». Той «дружбе», которая в кавычках. Многие из нас в силу особенностей своего сверхкомму­никабельного характера пытаются обзавестись дру­зьями среди солдат и офицеров, находящихся «на передке». Желание, конечно, похвальное, но не сле­дует забывать, что вы здесь «на время», отработаете свое и уедете, может быть, даже захватив их письма к родным, а им здесь оставаться. И когда вы верне­тесь (если вернетесь) сюда через одну или несколь­ко недель, то в рядах ваших «боевых друзей» могут ощущаться заметные потери. Одних ранило — «груз 300», а другие отправились по домам в цинковых гробах. И каково будет вам, их «другу», бросившему их в трудную минуту.

Поэтому я бы хотел предостеречь журналистов, которые пытаются каким-то образом вступить в «боевое братство». Вы выполняете задание редак­ции по подготовке, сбору информации, съемке, сло­вом, выполняете мирную журналистскую работу в экстремальных условиях.