Игорь Минутко - Что там, за поворотом?

— Ша! — Пузырь вскочил на ноги. — Ша... Ты еще слезками побрызгай. Забыл уговор? — с угрозой спросил он. — Слово выполняй! Председателю сулил ответ дать? Дай! Пусть людишки знают: зря словами не кидаемся. Правильно говорю? А, Очкарик?

Долговязый парень промолчал.

Пузырь опять отпил из горлышка, и глаза его знакомо подкатились («Как тогда, в парке за толчком», — подумал Витя), он в возбуждении прошелся возле «Москвича».

— Вот читал книжку. «Гулящие люди»... Жили на Руси! В разбой, братцы! В крови у нас, в бога и в душу, вольница гудит. Устроим им фейерверк! Вострепещут! Бензинчика прихватим и складик подпалим! А ты, Гвоздь, председателю своему записочку кинешь с намеком: мол, получите по старым счетам! — Пузырь захохотал.

— Склад колхозный я жечь не дам, — спокойно, даже лениво сказал Гвоздь.

— Чего, чего? — Пузырь, похоже, задохнулся от гнева. — Очкарик, слыхал? Сознательность качает... Нет, голуба... — Теперь он стоял, растопырив ноги, над лежащим на траве Гвоздем. — Ты у меня все исполнишь, ты у меня и так уже завязанный... Вспомни! Мы с тобой, сокол ясный, теперь на одной дорожке до гробовой доски. Пойдем, еще и перышко прихватишь. Может, на какой тропинке председателя встретишь, а?

— Никуда я не пойду! — вдруг яростно крикнул Гвоздь.

И не успел Витя удержать Вовку — вскочил он, закричал:

— Не ходи, Илюша! Не ходи!

Потом Вите казалось, что все дальнейшее произошло в несколько мгновений.

В кусты ринулись Пузырь и долговязый парень.

— Бежим! — одними губами шепчет Катя.

Ноги сами несут вперед. Витя успевает оглянуться и видит: на бегу лезет Пузырь в задний карман... Прыгает на него Гвоздь.

— Ты что, сдурел? — его шепот.

— Ну, падло... — хрипит Пузырь.

Их скрыватот зеленые ветки.

Ураганно летят, сливаются в шуршащую стену темные кусты. Больно стегает по лицу. Впереди, чуть сбоку бежит Катя.

И видит Витя: догоняет ее долговязый парень... С силой толкает в спину... Катя кубарем катится в кусты, несколько раз перевернувшись через голову. «Что делать? Что делать?..»

И Витя кричит отчаянно, пронзительно:

— Альт! Альт! Ко мне!

В ответ слышится встревоженный лай, он все приближается, нарастает, совсем близко трещат кусты, собаки уже рядом.

— Альт! Альт! — кричит Витя. — Фас!!

Мелькает потное, искаженное страхом лицо долговязого парня. Он опрометью бросается назад. Топот, тяжелое дыхание. Треск сухих веток.

В траве серой торпедой мелькает тело Альта. За ним — черная Сильва. Рычание прерывается треском материи.

— О-о-о! — мужской голос, полный боли.

— В машину! — слышит Витя голос Пузыря.

Приглушенно хлопают дверцы «Москвича».

В кустах появляется бледный, потный Вовка. Рубаха на нем разорвана, глаза странно блуждают.

— Здесь до... дорога... — выдавливает он.

Мальчики склоняются над Катей, которая все еще лежит на земле.

— Катя, бежать можешь? — спрашивает Витя.

— Могу...

— На дорогу!

Пыльная мягкая дорога совсем рядом с кустами. Вьется через ржаное поле.

С возбужденным радостным лаем обгоняют Альт и Сильва. Впереди — спина Вовки, пыль маленькими взрывами летит из-под босых ног. За ним Витя. Скорее! Скорее! Скорее!..

И вдруг Альт останавливается, замирает на мгновение и бежит назад. А Витя не может остановиться, не может оглянуться. Сзади лает Альт. Странно лает, будто зовет.

Мальчики одновременно оборачиваются. На обочине дороги лежит Катя. Альт стоит над ней, вывалив жарк ий язык, часто дышит. Витя и Вовка склонились над Катей.

— Катя, ты что? — прошептал Вовка, переводя дыхание.

У Кати потное, бледное и очень удивленное лицо.

— Не знаю, — тихо сказала она. — Спине больно, вот здесь, у шеи.

Катя повернулась на бок, и мальчики увидели, что левая лопатка как-то странно вздулась, посинела, была в кровоподтеках.

— И сил нету, — виновато сказала Катя, — вот падаю, и все.

— В спине у тебя что-то сломалось, — сказал Вовка.

— Что же делать? — спросил Витя. Все, что произошло несколько минут назад, показалось ему нереальным. Не могло этого быть — и все! Их хотели убить? За что? Нет, это невозможно...

— Надо их задержать. Надо скорее позвать людей.

Вовка огляделся по сторонам. Оказывается, уже был вечер, и в дымных тихих сумерках на краю ржаного поля виднелись, смутно и неотчетливо, крыши деревни; поднималась колокольня церкви.

— Это же Дворики! — закричал Вовка. — Значит, дорога вон там, за посадкой повернет и прямо — на Жемчужину. Километров пять, не больше.

— Вы бегите, — сказала Катя, — а я тут полежу. — И она закрыла глаза, ей было трудно говорить.

— Нет! — сказал Вовка. — Сделаем так. Я побегу. Витя с тобой останется.

Витя кивнул:

— Хорошо. Только и Альт с нами.

— На дороге сидеть нельзя, — сказал Вовка. — Вдруг они... Голос его дрогнул. — Вон давайте к тем кустам.

Среди ржи поднимался островок кустов.

— Пошли, Катя, — попросил Витя.

Мальчики взяли Катю под руки, осторожно подняли. Катя ойкнула. Повели ее к кустам. Ноги Кати волочились по земле.

Нарвали ворох травы, и получилась душистая подстилка. Уложили Катю, сверху тоже накрыли ее травой— ведь Катя была в одном купальнике. Катя полежала с закрытыми глазами, неожиданно улыбнулась.

— А как Илья на пузатого сзади — прыг!

— Ага! — прыснул Витя. — Он чуть не упал!

— У него глаза — аж на лоб! — Катя смеялась, морщась от боли.

— А длинному-то Альт в задницу вцепился! — давился смехом Витя.

И на ребят напал неудержимый хохот, Витя и Вовка катались по траве, хлопали себя по бокам, выкрикивали сквозь смех:

— А он-то!

— Так и вытаращил глаза!

У Вити заломило в затылке, не хватало воздуха, но остановиться он не мог. Собаки с удивлением смотрели на ребят и даже перестали махать хвостами. А Вовка уже не смеялся, а плакал. Вернее, он то смеялся, то плакал, по щекам его текли слезы. Он замолчал и проговорил сквозь всхлипывания:

— Они Илью могут... убить. — И вскочил. — Ждите здесь! Я мигом. — И он побежал к дороге, приседая от боли на крепких комьях земли.

Заволновались собаки.

— Альт! Сидеть! — приказал Витя.

Сильва побежала за Вовкой, но скоро вернулась и улеглась рядом с Альтом.

— А ведь это они нас спасли, — шепотом сказала Катя и слегка потрепала Альта по шее.

Витино сердце облилось жаром.

— Альт! Альт! Мой хороший! Мой любимый! — он обнял собаку за шею. И тут же застеснялся Кати, покраснел, выпустил собаку и отвернулся.

Альт все понял и снисходительно повилял хвостом.

— Аесли они станут искать сухую пещеру, — сказала Катя, — то «Альбатроса» увидят!

Витя не ответил — ему неожиданно стало все безразлично.

В небе мигали первые звезды. Свежий ветер пронесся над землей, повозился немного в кустах и умчался дальше.