Сергей Иванов - Исчезнувшие зеркала

Так они узнали, что «дедушку» зовут Олег Дмитриевич.

Вечером детективы сидели на профессорской террасе при свете двух фонарей, покрытых Таниным платочком чтобы в глаза не лезло, — и подбивали бабки, то есть рассказывали, кто что сумел сделать.

Алёшка, сказавшись шестиклассником, познакомился с той девчонкой, которая выпендривается и никого не любит за то, что её никто не любит. Её и звали подходяще — Галя Неверова.

Алёшка попросил достать четыре зеркала, которые ему нужны якобы для фотонного отражателя на приёме космических сигналов. И эта Галя очень хотела помочь Алёшке: ведь с ней уже день десятый никто не хотел иметь никаких дел, плюс Алёшка ещё был якобы шестиклассник.

Но она единственно, что могла придумать— зеркало в умывальной комнате. Говорит: хочешь, я его утащу, а ты разобьёшь на четыре куска. Алёшка едва отбоярился: мол, ему нужны не осколки, а ровные отражатели.

— Неужели она может девчонок совершенно без зеркала оставить? — не поверила Таня.

— Ну, она же на них злится! — Алёшка пожал плечами.

— Она что, такая некрасивая?

— Я не знаю, Тань… Я не приглядывался.

Двойняшки, которые сидели тут же, о чём-то быстро пошептались, но вслух говорить ничего не стали.

ШП то ли по привычке своей, то ли случайно сидел в углу, вдали от света, поглядывал то на сестёр, то на Алёшку и улыбался: никак он не мог успокоиться, что у секрета «Проходящей сквозь стену» такая простая отгадка. Странно было Тане, но тем не менее ШП ничуть не обиделся на Алёшку. Вообще такой послушный был и тихий. Что Алёшка прикажет, сейчас же бросается исполнять…

— А у тебя что, Тань? — спросила Иринка.

Таня вступила в контакт с теми двумя девчонками из четвёртого отряда, которые давали посмотреться за десять копеек. Таня им сказала, что хочет купить зеркало, цена пять рублей. Эти две дурочки стали ругаться, и каждая подсовывала своё. А Таня оба посмотрела и говорит: мутные, другие достаньте, чтоб были яркие. Можете? А те: можем! Таня говорит: через час! И ушла. А через час приходит, они ей подают те же свои зеркалишки несчастные, только стёкла протёрты зубной пастой, а с другой стороны обёрнуты золотой бумагой… Глупые же, четвёртый отряд!

Но ясно: если б у них были другие зеркала, они бы Тане их обязательно принесли.

— А у тебя, ШП?

— Никаких данных, — ответил ШП, всё так же оставаясь в темноте.

Какое-то время они молча глядели, как бабочки и огромные некусачие комары — их иногда называют карамора — толкутся вокруг Таниного платка, под которым горят фонарики. То взлетают, то снова падают на пятно света. И странно так было на это смотреть и немного жутковато. И невольно думалось: зачем это им надо?.. И в погрустневшем вдруг сердце шёпотом отдавалось: до чего же это осенние августовские приметы: на небе крупные переспелые звёзды — того и гляди, упадут, а у лампы или вот у фонаря эти бабочки, и какие-то мошки, и огромные комары.

— Ладно, ешьте. — Сёстры стали разворачивать полиэтиленовые пакеты с припасённым для детективов ужином и двумя-бутылками сладкого чая. — У вас ещё три дня впереди!

— Вернее, два, — откликнулся Алёшка.

— А может, и три, если сегодня за день не считать, — сказала Таня. — Мы же родителям точное число не говорили.

Сёстры ушли — опасались, что вожатая заглянет в палату после вечернего педсовета. Да и потом они чувствовали себя не совсем складно: ведь действительно позвали людей помочь в расследовании. А зачем, почему?.. Придумали каких-то первых попавшихся подозреваемых… Хорошо ещё, Алёшка сообразил, как в лагере появляться!

Поужинав, Таня, Алёшка и ШП стали ложиться спать. А это было не очень весёлое занятие — ложиться на голый матрас, и укрываться застиранным одеяльцем, и класть под голову рюкзак, у которого с одной стороны всё пряжки да пряжки, а с другой — жёсткие ремни.

Таня замечала у себя такое настроение и знала, как от него избавляться. Надо сказать, что утро вечера мудренее, что завтра что-нибудь да придумается… Придумается же! Она отсюда не уедет, не поймав зеркального жулика! Вот и всё. Значит, надо спать, чтобы завтра подняться бодрой и решительной.

Алёшка, наоборот, считал, что отсюда надо сматываться, пока хозяева не явились, пока соседи из других дач не заинтересовались, пока собственные родители не хватились. Он был почти уверен: ничего не получится с этим «Зеркальным»! Народ они не знают, а сёстры — бестолковые, хотя и верные товарищи, но подозревают не того, кого надо, а того, кого они лично не любят. Так преступника не поймаешь! Свою боевую задачу Алёшка видел в том, чтобы отсюда уехать и чтобы Таня на это согласилась. А ШП?.. Что ему скажут, то он и сделает!.

Один ШП продолжал заниматься детективной работой. Он думал про своего «подшефного», про того мальчишку из второго отряда: настоящий шестиклассник, с ним не познакомишься, как с Неверовой или с теми «продавщицами взглядов», — он взрослый и гордый. Что было делать ШП? Забиться куда-нибудь в мышиный угол да следить — авось чего-нибудь пронюхаешь?.. Так бы ШП непременно поступил неделю и даже три дня назад. Но теперь нельзя. Надо человеком становиться. Об этом Смелая Таня его строго предупредила, и Алёшка утвердительно нахмурил брови… Главное-то, что Алёшка!

Ладно, человеком так человеком. Но что это значит? А наверное, это значит, что надо вступить с тем «подшефным» в человеческий контакт. Без подсматривания… Например, надо его попросить о чём-нибудь, подумал ШП, всё же младший просит старшего — должен помочь, а там разговоримся…

ШП пошёл на биостанцию, которая оказалась просто огородиком в пять или шесть грядок плюс полиэтиленовая теплица, плюс небольшой сарай с инструментом. ШП попросил три лопаты, с удовлетворением заметил, что они тупые, попросил ещё напильник и отправился во второй отряд.

«Подшефный» — его фамилия была Истратов — сидел на террасе отрядного дома и играл сам с собой в довольно-таки скучную игру, которая называется йога, что-то вроде шашек, где вся задача «запереть» противника. Кругом никого больше не было.

ШП, признаться, редко удавалось поговорить с людьми по-человечески, и он немного позабыл, как это делается.

— Мальчик, ты мне лопаты не поможешь поточить? — сказал он неуверенно. Дальше он готовился изложить историю про «чуркинят» и про знаменитого профессора, с которым был знаком даже начальник «Рассветного».

Однако Истратов никакими подробностями интересоваться не стал. Вообще сделал вид, что ничего не слышал.

ШП попробовал сказать всё снова — поскладней и поуверенней. Истратов поднял глаза от своей увлекательной игры и произнёс слова, которые ни в одной книжке печатать нельзя. Если же эти слова перевести на более человеческий язык, то получилось бы примерно так: «Отстань, дубина!»