Сергей Иванов - Исчезнувшие зеркала

— Так он, значит, всё из-за девчонки? — спросил Алёшка.

Истратов кивнул:

— Семиклассник, а такой дурак! Да ещё с дерева упал, ангину заработал! Теперь в изоляторе…

— Как это так — с дерева и… ангину? — спросил Алёшка.

— Я же тебе говорю, он дурак!

— А которые конфетами обжираются? — не выдержала Таня. И зря не выдержала. Больше она про Ивана-болвана ничего не узнала.

Но вообще-то ей и того было достаточно. Потому что она подумала — а может, даже и придумала одну странную вещь: зеркала украдены не для наживы, вот в чём дело, и не для злости! Их стащил какой-нибудь странный человек. Да: «Зеркальщика» надо искать среди странных. Вот этот Русанов Ваня ей как раз подходит: с дерева упал и ангину заработал. Так не бывает, а у него получилось!

Дальше вопрос. Их действительно стащили? А может, только взяли на время? Почему Таня об этом думает? Потому что сёстры говорили, будто во втором и первом отрядах нашли непонятные записки. Текст одинаковый: «Взято временно». И никакой подписи.

На эти клочки не обратили внимания, потому что в лагере всякие хохмочки, всякие записки — первое дело. Их подмели вместе с другим мусором, и привет. Только Ирина-Марина, которые стали до всего докапываться, случайно вспомнили про них.

И вот теперь что же получается? Странный человек — есть такой. И почти точно, что зеркала взяты не для наживы. Ведь правда, не для того же их украли, чтобы давать посмотреться за десять копеек! Да ещё записки.

Или это всё Таня лишь выдумала, как Алёшка со своими инопланетянами? А надо пойти в изолятор да проверить, поговорить с этим Иваном-болваном. Так почему же ты не идёшь? В чём дело? Неужели «Смелая боится»?

Пять минут назад Таня могла бы убедить себя, что она просто ещё разок хочет всё продумать и разложить по полочкам. Но ведь всё уже разложено. Эх ты! Настоящего директора не испугалась! А здесь перед тобой просто странный человек, клоун. А клоунов нечего бояться. С клоунами можно только дружить!

Она быстро спрыгнула с перил террасы, словно прыгала так всю жизнь. Но трава и земля оказались тут на редкость мягки и пружинисты. Не теряя больше ни секунды на трусость, Таня сразу пошла к дырке.

Поскольку они, «внуки и полувнуки», разгуливали по лагерю абсолютно свободно, Таня остановила первую попавшуюся девчонку-октябрёнка:

— Где тут у вас изолятор?

И пошла к домику, который охраняли три коренастых сосны. Ей бы остановиться, вздохнуть. Нет! Сразу встала на низкий карнизик, ухватилась рукой за подоконник в открытом окне. Раз-два, и вот она уже головой в больничной палате. Или в чём-то, похожем на больничную палату.

Н-да! А ведь тут мог быть и врач. Вообще мог оказаться какой-нибудь взрослый: «Тебе чего, девочка, надо?» Ответить ей было бы трудно. Вообще всё дело могло пойти насмарку!

Но замечено: рядом со смелыми поступками летит на больших бесшумных крыльях и везение. Таня, конечно, этого не знала, никогда не задумывалась о таких вещах. Она просто скомандовала себе: «Вперёд, ребята!»

В палате было три койки. Две застеленных, а на одной лежал мальчик с рыжеватыми бровями, русыми волосами, конечно, длинными, как у всех мальчишек, которым это уже разрешается. Серо-синие глаза его смотрели прямо на Таню Смелую.

— А ведь ты не из нашего лагеря, точно? — Он так это спросил, как будто ждал, что Таня — именно Таня! — к нему сейчас и придёт.

Таня молчала. Она ещё не опомнилась от своей смелости. А кстати, ничего в этом Иване не было «болванистого». Но ведь у Истратова глаза видели совсем по-другому, чем у Тани!

— Знаю. Ты мне принесла записку!

— Нет! — Таня улыбнулась… Доказательств у неё не было никаких, и Русанов, конечно, мог бы легко отказаться, что это не он стащил зеркала. Но Таня уже точно знала, что он.

— А зачем тогда ты пришла?

— На тебя посмотреть!

— Кто же тебя прислал?

— Сама догадалась! — И опять она не смогла удержать улыбку, потому что ей нравилось, как она говорит.

Но дальше надо было переходить к главному… Они были сейчас с Ваней Русановым, как два наших разведчика, которые встретились где-то во вражеском тылу и оба забыли пароль! Каждый чует, что это свой, наш, а всё-таки первым решиться на откровенное слово не может: права не имеет!

Эх, как бы хорошо было сейчас вынуть зеркальце (хотя бы взятое напрокат у тех тортовщиц) и даже можно ничего не говорить, просто навести на него зайца! Или, когда он спросил про записку, подать ему бумагу, на которой написано, что вещи взяты временно.

И всё в порядке!

Но теперь надо было искать какой-то другой путь. Снова Таня сказала себе, что это он, что сомневаться не надо. Потому хотя бы это он, что с ним легко. Со старшими обычно трудно разговаривать. Но с хорошими старшими — легко. А с этим Ваней было именно легко.

— Ладно, — сказал он наконец, — у меня другого выхода нет. Ты поможешь?

— Мне кажется, я для этого и пришла…

— Ты чего это всё загадками говоришь, а? Ты в «Рассветном» новый массовик-затейник?

Несколько секунд Таня не могла решиться на свой главный вопрос. Наконец решилась:

— А они у тебя где?

Больной внимательно так посмотрел на Таню, снова как разведчик, который без пароля старается распознать, свои перед ним или чужой.

Затем он встал, нисколько не думая о том что оказался перед девчонкой в одних трусах. Да, впрочем, летом все как-то выглядит по-другому: трусы на тебе — уже считаешься вполне одетым.

Ваня Русанов бросил одеяло и подушку на свободные кровати, затем отворотил матрас, и под ним на втором матрасе, лежали сплошной прозрачной лужей маленькие зеркальца.

Да! Такого никто и никогда в жизни не видел это уж можно точно сказать.

Много чего люди видели необыкновенного, в том числе, как в нашем земном небе будто бы вспыхнуло ярко, а через какое-то время погасло второе солнце о чем пишут очень древние рукописи.

Но такого чуда — и простого, и необыкновенного не видывал еще никто.

Ваня Русанов словно бы сам заново изумился этому зрелищу и сказал:

— Вот они!

С огромным удивлением Таня смотрела на эти зеркальца — квадратные, круглые, продолговатенькие а иногда просто осколки, которые бережливые девчонки подобрали неизвестно где. Таня только одно и могла произнести:

— Зачем?!

А Ваня ответил ей. Но не как старший младшеласснице, а как заговорщик заговорщику:

— Есть причина!

И затем он открыл Тане тайну… Как звучит-то здорово! А мы её пока открывать не будем. И на некоторое время попадём в положение Алёшки, ШП и сестер, которые смотрели на Таню удивлённо, однако приказания ее всё-таки выполняли, потому что просто другого выхода не было!

Да, не было другого выхода…

Алёшка и ШП явились на террасу ни с чем. Таня ждала их, сидя на перилах, — будто и вообще никуда с места не сдвигалась: