Жан-Клод Мурлева - Джефферсон [litres]

Следом вошли друг за другом корова с двумя молодыми телочками и толстый ангорский кот, который устроился в самом дальнем углу у окна с фотоаппаратом на коленях. Потом козочка с мужем, утка, потом еще кто-то, так что через несколько минут все места в автобусе были заняты. Последней появилась долговязая бледная крольчиха, еще молодая, но одетая как бабка какая-то. Она пробиралась по проходу, оделяя всех робкими «здрасте».

– Ее зовут Симона, – объяснил Жильбер, – довольно занудная особа. На все экскурсии ездит, надеется найти себе мужа. Так что, если вдруг заинтересуешься…

Ролан поприветствовал пассажиров, заверил их, что сделает все возможное, чтобы поездка была приятной, и спросил, что они предпочитают – ехать в тишине или слушать радио. Старенькие баран с овцой синхронно подняли руки, несомненно, собираясь сказать, что хотели бы мирно досыпать в свое удовольствие, но лисички опередили их:

– Радио! Даешь музыку!

Ролан сел за руль и включил местный канал. По нему с самого раннего утра тараторили как из пулемета, предлагая купить товары, цена которых неизменно заканчивалась на «девяносто девять сантимов», и все то и дело сами себя перебивали, бдительно следя, как бы не сказать что-нибудь осмысленное. Автобус вырулил с парковки, пересек спящий город и выехал на шоссе. Проехали то место, где Джефферсона чуть не задавили несколько дней назад, потом совсем близко промелькнула тропинка, ведущая к его домику. У ежика комок подступил к горлу. В какую же гадость, должно быть, превратилась теперь картошка в его духовке…

– Не вешай нос, – шепнул ему Жильбер, – немного удачи – и через десять дней мы вернемся с надежно упакованным преступником в багажнике.

После чего нацепил наушники и погрузился в «Правила дорожного движения», открытые на главе «Дорожные знаки».

– «Немного удачи…» – вздохнул Джефферсон, открывая очередной роман.

Сзади на него крепко пахнуло одеколоном. Он обернулся и оказался нос к носу с краснорожим шутником господином Шмиттом, который просунул рыло между подголовниками сидений:

– Еще раз извиняюсь за давешнее…

Да уж, долгий предстоял путь.

Хоть Джефферсон и увлекался географией, границу он еще никогда не пересекал, и у него сосало под ложечкой. Оставить позади свой привычный мир – от одного этого становилось не по себе, а вдобавок он знал, что находится в розыске. Мысленным взором он уже видел, как его задерживают, хватают, валят на пол, заламывают руки за спину, заковывают в наручники, связывают по рукам и по ногам и отправляют обратно под конвоем; представлял себе сообщение на первой полосе «Рупора»: «Убийца Джефферсон Бушар де ла Потери арестован при попытке покинуть страну под фальшивым именем. Общество может вздохнуть с облегчением».

К великому счастью, пограничный контроль свелся к нетерпеливому понуканию дежурного полицейского: «Проходите, проходите!» – словно они были мелочью, не стоящей внимания, которая только зря место занимает. Так что они прошли и все утро катили по дорогам, обсаженным платанами, проезжая там и сям через населенные пункты, совсем не интересные, что не мешало, однако, экскурсантам расплющивать носы об оконные стекла. Местные жители, не стесняясь, пялились на них. Дети гримасничали – то ли дразнили их, то ли пробовали стать на них похожими, трудно сказать.

Они остановились перекусить в ресторанчике, зарезервированном специально для них, потом выехали на автостраду и на исходе дня прибыли в Вильбург. На них произвела сильное впечатление высота домов, и странно было видеть на оживленных улицах только людей и больше никого (или почти никого). Джефферсон никогда еще не видел их столько зараз! Дома, в стране животных, люди, конечно, встречались – туристы или приехавшие по делам, – но там они были исключением. А здесь вдруг стали нормой. И наоборот: пассажиры автобуса Баллардо превратились, можно сказать, в диковинных зверушек.

В отеле «Мажестик» Джефферсону даже показалось, что две девицы за стойкой, регистрируя их, подталкивают друг друга локтем и еле удерживаются от смеха. Он оглядел своих спутников. Те смирно ждали с чемоданами у ног, чтобы им выдали ключи от номеров, и нельзя было не признать, что столь широкий ассортимент морд и мордочек вполне мог вызвать улыбку: тупорылые и остроносые, уши висячие и уши торчком, рога, клювы, усы… Он покосился на собственное отражение в зеркале, увидел свою заостренную мордочку, глазки-бусинки, щетину на голове – и вынужден был согласиться: да, на взгляд человека…

Вначале Джефферсон силился не судить о людях чересчур поспешно. Заранее сложившиеся мнения опасны, уж ему ли не знать! Но на следующее утро за завтраком случилось вот что: супруги Фреро, престарелые баран с овцой, постарались выглядеть как можно лучше: тщательно причесались, надушились и при всем параде – муж в отутюженном белом пиджаке, жена в цветастой блузке – рука об руку, робея, последними вошли в ресторан.

– Не задерживаемся, господа хорошие, шевелим ножками! – поторопил их официант.

Вроде бы ничего оскорбительного, но Джефферсону такая фамильярность не понравилась. Сам он доедал свой завтрак как раз за соседним столиком.

– Думаешь, он сказал бы такое клиенту-человеку?

– Без понятия, – отвечал Жильбер, обмакивая в какао третий круассан. – Странные ты задаешь вопросы.

– Да, у меня возникают вопросы. Я вот думаю – не относятся ли к нам люди несколько, скажем так, пренебрежительно.

На самом деле его впечатления можно было сформулировать так: с ними обращались как с существами низшего порядка. В лучшем случае – как с малыми детьми, в худшем – как с умственно отсталыми. Джефферсона это очень коробило. А был еще такой щекотливый вопрос, как меню. Администратор отеля затронул его в своей краткой приветственной речи, когда они приехали. Даже попытался схохмить:

– Мы, само собой разумеется, позаботились, чтоб ваши трапезы обошлись без неприятных сюрпризов, на этот счет можете быть спокойны! Ха-ха-ха! Лично я не обрадовался бы, обнаружив у себя в тарелке ломтик своего кузена или кузины, и вы, полагаю, тоже…

Никто не засмеялся, даже Вальтер Шмитт, и оратор сменил тему.

К счастью, были и другие люди, которые вели себя вполне уважительно, например Роксана, которая должна была их сопровождать во время поездки. Она была студенткой географического факультета, как Джефферсон, и подрабатывала экскурсоводом, чтобы платить за учебу. Она могла вести экскурсии на французском, английском и испанском. Одевалась скромно, но со вкусом, обладала буйной оранжевой шевелюрой и все время улыбалась. Жильбер в первый же день отметил, что после ее объяснений он сам себе кажется умным! Джефферсон не преминул согласиться, что это и впрямь поразительный результат.