Жан-Клод Мурлева - Джефферсон [litres]

Оба помотали головами:

– Ничего.

Она отхлебнула виски, помолчала.

– Господин Эдгар уже несколько лет вел борьбу с индустрией разведения, транспортировки и забоя животных на мясо. Так же, как и я. Нас, таких борцов, в стране несколько сотен. Мы тайно пробираемся на бойни и снимаем на видео, чтобы люди знали, что на самом деле творится в этих стенах. Это строго запрещено и опасно. Отсюда все эти предосторожности. Комната у госпожи Ролле – это я ему нашла. Для нее он был господином Шарлем. Он регулярно менял имена.

Джефферсону уже доводилось слышать об этих видеозаписях, от которых волосы становятся дыбом: молодые люди, отчаянно рискуя, подпольно снимали их на бойнях, чтобы открыть всем глаза на чудовищность происходящего.

– Но ведь господин Эдгар был слишком старым, чтоб перелезать через стены, снимать на видео, удирать, если что…

– Конечно. Он этим и не занимался.

– А чем занимался?

– Господин Эдгар руководил целой сетью, действующей по всей стране, – это около восьмисот человек. Он принимал решения, координировал, направлял нашу деятельность, продумывал стратегию. Каждую неделю приезжал сюда, встречался с добровольцами, поддерживал в них боевой дух, помогал советами. Информационный центр у него был там, у вас, – из соображений безопасности, но он регулярно встречался с нами, жил нашей жизнью. Он был наш вождь, но вообще-то для нас он был больше чем вождь. Можно сказать, он нам был как отец родной.

Она замолчала и снова пригубила виски.

– А это… ты знаешь, кто такие эти два типа, которые чуть не задавили Джефферсона? – спросил Жильбер, позволив себе вольность обратиться к Роксане на «ты». – Может быть, они и убили господина Эдгара?

– О да, – сказала она, – знаю, даже слишком хорошо. Это наемники. То есть, если называть вещи своими именами, наемные убийцы. Длинного и тощего зовут Мэкки, а здоровяка – Фокс. Сумма их IQ примерно равна IQ сапожной щетки.

– Но что они имели против господина Эдгара?

– Они – ничего. Им плевать было на господина Эдгара. Для них это был просто заказ, который надо выполнить, вот и все.

– Заказ?

– Да, заказ – от Ассоциации боен, я полагаю, или, может быть, даже откуда-то с самого верха, от главных воротил мясной индустрии. Достоверно узнать сложно. Эта не та информация, которую можно найти в газетах.

Она все еще держала в руке фотографию господина Эдгара. Теперь печально убрала ее в сумочку.

– Я его очень любила. Он все посмеивался над моими прическами. Я ведь их меняю каждые два месяца. Балуюсь с разными красками, ну и всякое такое. Он говорил, что мечта его жизни – чтоб однажды я приехала в вашу страну, свалилась как снег на голову к нему в парикмахерскую и попросила его сделать мне прическу, какую он хочет. Не сомневаюсь, я бы выглядела после этого как моя бабушка, но это было бы так прикольно! И я бы так и сделала. Совсем было собралась…

Она замолчала. В глазах у нее стояли слезы.

Джефферсон словно воочию увидел спокойного добродушного барсука в «Чик-чик».

«Добрый день, господин Джефферсон. Сейчас Кароль вам помоет голову. Что у вас сегодня? Как всегда, хохолок? Нет бы постричься ежиком…»

У него комок подступил к горлу. Он отставил чашку с какао и потянулся к стакану Жильбера:

– Можно я отопью у тебя глоточек виски?

У стойки регистрации отеля «Мажестик» помещался прилавок со свежими газетами для постояльцев, и животные, сойдя к завтраку, были приятно удивлены, обнаружив среди них «Рупор». Вчерашний, правда, но они так и кинулись к нему – любопытно было узнать домашние новости. Убийство в «Чик-чик» все еще занимало первую полосу. Госпожа Хильд – барсучиха с траурной повязкой – всех опередила, и ей, как лично заинтересованной, уступили право первой развернуть газету.

– Вот слушайте, – сказала она дрогнувшим от волнения голосом. – «Сколько бы ни ссылались на презумпцию невиновности, которую, безусловно, следует учитывать, вина господина Дж. Б. де ла П. (ежа) более не подлежит сомнению, и многие считают, что его бегство равносильно признанию. Что касается госпожи Кристиансен (козы), главного свидетеля обвинения, то она подтверждает свои первоначальные показания и подкрепляет их новыми подробностями (см. ниже). Похороны господина Эдгара (барсука) состоятся завтра, и, принимая во внима…»

Тут голос ей изменил, и дальше продолжил ее муж:

– «Принимая во внимание уважение, которым он пользовался в нашем городе, мы не сомневаемся, что церемония пройдет при большом стечении народа».

Тут он перешел к показаниям госпожи Кристиансен, чьи ежедневные выступления стали уже чем-то вроде постоянной колонки:

«Я хотела убежать, но он преградил мне путь, угрожая окровавленными ножницами. Он прорычал, что теперь мой черед, обозвал меня старой козлихой и бросился на меня. Мы катались по полу, сцепившись в смертельной схватке. Я укусила его. Прямо вплотную я видела его лицо, его глаза, горевшие дьявольским огнем. Не знаю, как мне удалось вырваться…»

Курица Кларисса, стоявшая рядом с Джефферсоном, шепнула ему:

– Наверно, вы испытываете странное чувство из-за того, что этот убийца – тоже еж… то есть, я хочу сказать… что вы – его соплеменник.

Он пожал плечами, скроил постную физиономию, но поостерегся открывать рот: во-первых, сказать ему на это было нечего, но главное – он выпил с утра настой черной редьки, рекомендованный Симоной, и теперь, по словам Жильбера, изо рта у него разило так, словно он съел грязные носки.

Вчерашний разговор в «Блю Ноут» затянулся допоздна. Где-то в час ночи к ним присоединился Хьюго, приятель Роксаны, и они долго вспоминали господина Эдгара. Хьюго предполагал, что того убили в стране животных потому, что высокопоставленные заказчики ни во что не ставили тамошнюю полицию, тогда как убийство здесь, в Вильбурге, пусть даже убийство барсука, могло не сойти им с рук.

Потом они рассказывали про нелегальные съемки на бойнях. Некоторые из них делал Хьюго; в первый раз он на полгода нанялся туда на работу, а потом тайно проникал в производственные помещения. Роксана тоже много снимала.

– Сердце аж из груди выпрыгивает, – рассказывала она. – Знаешь, что это запрещено, что нарушаешь закон, но в то же время понимаешь, что дело твое правое, что это твой долг. Господин Эдгар уже несколько месяцев готовил с нами крупномасштабную акцию. Записать три десятка видео по всей стране и показать одновременно. Это должно было грянуть на весь интернет. В начале будущего года. Но, видимо, произошла утечка информации. И вот…

Джефферсон слушал молодых людей и чувствовал себя совсем маленьким перед ними, такими отважными. И еще ему было немножко совестно. По большому-то счету это им, животным, следовало быть в первых рядах, а вместо них борются и рискуют люди.