Джеймс Паттерсон - Охотники за сокровищами. Страшные приключения в Африке

– Вот именно, – поддержала его Бек.

Думака усмехнулся:

– Простите за смех, ребята, но это невозможно. Здесь водятся акулы. А кроме того, ни один взрослый, не говоря уже о ребенке, не способен преодолеть такое расстояние.

– Еще как способен, – сказал я. – Жить захочешь – доплывешь. К тому же они всю жизнь провели на море.

Я вспомнил, как мы с Бек молниеносно пересекли вплавь озеро, когда бегемот оставил нас без лодки.

– Впрочем, – сказала Бек, – ваша теория, пожалуй, объясняет, почему за прошедшие пятьсот с лишним лет никто так и не нашел затонувшие сокровища. Все просто думали, что это слишком далеко.

Томми заглушил двигатель.

– Бросай якорь, Бик! – крикнул он. – Бек, надевай акваланг.

Думака поглядел на сверкающие на солнце волны.

– Это здесь?

– Да, – сказала Шторм и постучала по карте. – Видите крестик?

Как было здорово снова нырять за сокровищами!

Натянув взятые напрокат акваланги, мы с Томми и Бек стали опускаться в сумрачные глубины. Единственным звуком здесь было мое собственное дыхание. Единственный свет, который мы видели, исходил от фонарей у нас на лбу. Ориентируясь по цепочке пузырей, оставляемых Томми, мы с Бек погружались все глубже, к подножию скалы Нубенде.

Мы успели опуститься на семьдесят метров, когда Томми вытянул руку ладонью вниз и медленно помахал ею туда-сюда. Это означало «прекратить погружение». Мы достигли нужной глубины.

Мы рассредоточились, пузырьки от акваланга Томми больше не мешали смотреть, и я наконец увидел океанское дно.

И на этом дне чернел силуэт, похожий на небоскреб, который покосился, оброс ракушками, а потом и вовсе рухнул набок и лежал теперь на песке.

Это был китайский корабль с сокровищами!

Все, что говорили о его размерах, оказалось правдой. Лежавший под нами горбатый корпус походил на деревянного кита метров сто пятьдесят в длину.

Из мачт видны были только четыре, они слегка колебались, повинуясь движению воды. Другие пять были погребены под вековыми наслоениями донного ила и песка.

Томми жестом велел нам следовать за ним и нырнул в квадратный орудийный порт у самой кормы, надеясь, видимо, что оттуда можно будет спуститься на нижнюю палубу. Мы осторожно проникли внутрь.

Внутри оказалось такое количество грузовых отсеков, что плыть сквозь них было все равно что пробираться по подводному лабиринту.

Первая каморка, которую мы миновали, была набита бочками, бочонками поменьше и мешками, в которых что-то бугрилось. Я так понял, что здесь хранили специи и кофе.

Потолок следующего отсека уходил куда-то ввысь. Здесь перевозили жирафов (ах, простите, единорогов).

Больше всего корабль был похож на подводный супермаркет с кучей магазинчиков, набитых разнообразными товарами. На то, чтобы поднять все содержимое этого сундука с сокровищами, ушли бы месяцы. К счастью, нам нужна была всего одна ваза.

Ваза эпохи Мин, которая купит мамину свободу!

Миновав добрую дюжину идущих подряд отсеков, Томми подал сигнал «делай как я», достал нож и принялся открывать ближайший деревянный ящик.

Мы с Бек последовали его примеру, вытащили свои дайверские ножи и принялись вскрывать прогнившие ящики, в которых должно было храниться то, что мы искали.

Мне попадались горшочки для специй, слоновьи бивни, нитки жемчуга, но вазы эпохи Мин нигде не было.

Томми достались какие-то треснувшие чайнички.

Первой цель наших поисков обнаружила Бек, наткнувшись на целый ящик китайской керамики четырнадцатого века с удостоверяющими подлинность печатями.

В руках у Бек очутилась кобальтово-синяя фарфоровая ваза, точь-в-точь как с рисунка, который показывала нам Шторм, когда мы гуглили вазы эпохи Мин в бизнес-центре гостиницы.

Та ваза, снимок которой мы видели, была продана на аукционе в Гонконге за 21,6 миллиона долларов.

Тут Бек полезла в ящик и достала еще одну вазу!

Томми показал нам большие пальцы.

У аквалангистов большие пальцы означают вовсе не «Ур-ра, молодец, сестренка!». Этот жест значит, что пора подниматься на поверхность.

У нас была причина поторапливаться.

Потому что, пока мы потрошили ящики с грузом, вслед за нами в трюм затонувшего корабля тишком проникла гигантская белая акула.

Бек запаниковала и бросилась назад со всей скоростью, на какую была способна.

Акула рванулась вперед, нацелившись на ласты.

В последний миг Бек отдернула ноги, исполинские челюсти щелкнули впустую, но поднятая ими волна закрутила сестру на месте и заставила выпустить из рук обе вазы.

Наша драгоценная добыча, покачиваясь, опускалась вниз, туда, где ее поджидали твердые доски палубы.

Томми жестом велел нам с Бек делать ноги, а сам ринулся вниз – спасать вазы. Акула изогнулась и бросилась за ним следом. За миг до того, как антикварные образцы китайского искусства стоимостью в сорок миллионов долларов должны были разбиться о пол, Томми подхватил их – одну вазу правой рукой, другую левой.

Увы, пока он упражнялся в акробатике, акула загнала его в угол. И теперь ходила кругами, выбирая момент для следующей атаки.

Я лихорадочно оглядел ящики, которые успел вскрыть.

В ящиках мне попадались запечатанные горшочки с… не знаю с чем. Однако я надеялся, что в горшочках была краска. Может быть, индиго. Помнится, мама рассказывала, что во времена, когда в южных морях шла торговля пряностями, главной статьей африканского экспорта была краска индиго.