Михаил Панов - Занимательная орфография

[как-услы́шъл цар ьат ьэ́ц,

што-дан ьо́с йиму́ ган ьэ́ц,

в гн ьэ́в ьи на́ч ьил-он ч ьуд ьэ́с ьит ь

и-ганца́ хат ьэ́л пав ьэ́с ьит ь;

но-с ьм ьихч ьи́фшысь на-с ьэй-ра́с,

дал ганцу́ тако́й пр ьика́с:

жда́т ьцар ьо́ва възвращэ́н ьйа

дл ьъ-зако́ннъва р ьишэ́н ьйа]

Видно, что несовпадений много. Буква О передает звук [о] 6 раз, и 10 раз — какоц-нибудь звук «не [о]» (либо [а], либо [ъ]). Нет, не изредка буква передает «не свою» букву. Посмотрите на транскрипцию: таких случаев полным-полно.

Когда говорят: буква передает звук, то предполагается, что одна буква передает один звук. Оказалось — не так. Что ж, разве нельзя считать, что одна буква передает разные звуки?

Может быть, это ничего? Пусть буква показывает звуки, хотя бы разные.

Поставим мысленный опыт.

Предположим, у нас есть три буквы:

□ может обозначать т, д, с .

∨ — о или а .

* — м или н .

Тогда сочетание □∨* можно прочитать на много разных ладов: том — дом — сом — там — дам — сам — тон — дон — сон — дан — сан … Почему это сочетание можно прочитать как тон ? По условию задачи. Буква □ передает т ? Передает. А буква ∨ передает о ? Сказано в условиях задачи (то есть нашего эксперимента), что передает. Буква * годится для обозначения н ? Годится, смотрите условие. Итак, □∨* — это тон . Но на тех же основаниях, то есть по условиям задачи, сочетание □∨* — это сам . И еще много других слов.

Да, если каждая буква станет передатчиком нескольких звуков, то, пожалуй, хорошего письма не получится. Мы-то предположили (в нашем мысленном опыте) — всего по два, по три звука стоит за каждой буквой, а на самом деле их гораздо больше. Например, буква С имеет 8 звуковых соответствий.

Мы как-то запутались. Буквы у нас передают звуки. Каждая буква — по нескольку разных звуков. И письмо у нас неплохое, понятное. Но если каждая буква передает несколько звуков, то понятного письма быть не может. Мы только что в этом убедились.

В нашем рассуждении где-то ошибка. А где?

Мы неверно предположили, что буква передает звук. Нет, не звук.

Услышав фамилию Тредиаковский, многие начинают смеяться. И вспоминают плохие стишки, будто бы написанные Тредиаковским.

У него и в самом деле есть плохие стихи, но и есть и удачные. Пушкин называл прекрасными такие строчки:

Верно ведь: стихи плавные и сильные, они хорошо рисуют бег корабля по могучему морю.

Но главным делом всей жизни Тредиаковского была филология, учение о человеческом слове. «Его филологические и грамматические изыскания очень замечательны», — писал Пушкин.

Он открыл законы русского стихосложения. После этого открытия поэты стали писать хореем и ямбом — теми размерами, которыми пишут и сейчас. И другое было у него большое дело: он много думал о законах русского языка. И написал замечательную книгу: «Разговор о русской ортографии» (то есть об орфографии), 1748 год. Это — первое глубокое, многогранное исследование о русском письме. Книга большая, в ней 300 с лишним страниц.

Тредиаковский боялся, что читатель не одолеет научную книгу: не было еще привычки у людей читать длинные исследования. И он построил свой «Разговор» в виде диалога. Спорят, соглашаются, дополняют и опровергают друг друга два человека — Россиянин и Чужестранец. Речь Россиянина особенно жива, полна шуток, взволнованна, убедительна, — видно, что для Россиянина достоинства русского письма не постороннее дело. Так же как и для автора книги.

Тредиаковский так объясняет, почему он об орфографии пишет шутливо, забавно, образно: он хочет смягчить «мрачность материи»… В глазах читателя XVIII века теория письма была «мрачной материей», скучным предметом. И Тредиаковский идет навстречу читателю — развлекает его и учит размышлять над филологическими вопросами.

Тредиаковский был сторонником — горячим, упорным сторонником — письма «по звонам», то есть по звукам. Как произносят— так и надо писать. Он предвидит возражения: есть много омонимов, они звучат одинаково, а значат разное. Что же, и их писать одинаково? Тогда слова плот и плод, молот и молод, рот и род и многие другие придется писать одинаково. Нехорошо!

Тредиаковский возражает: по окружению, по контексту всегда будет ясно, какое слово употреблено. «Так, не имеет, кажется, быть никакого замешания в содержании, когда напишется слово плод по звону (то есть по звучанию): Плот , который в моем саду вырос сего лета, я сам оный и съел; Плот бревен сплавлен рекою».

Находчиво, изобретательно доказывал Тредиаковский: лучше всего писать «по звонам». Многое придется ломать в русском письме? Тредиаковского это не смущало.

И все-таки не смог он доказать, что писать по звукам хорошо. Для русского языка это и невозможно доказать. Но, рассуждая о письме, Тредиаковский сделал ценные наблюдения, прояснил много неясностей — достойно начал созидание теории русского письма.

Итак, мы было подумали, что буква означает звук. Но рассудили, прикинули так и этак — не получилось. Зачем же нужны буквы? Чему они служат?

Отвечают: нужны, чтобы передавать морфемы. Единица, которую оберегают и передают наши буквы, — это морфема.

Морфема… Надо снова прикинуть: она ли героиня нашего письма? Но сначала разузнать бы, что такое морфема.

Морфемы… Это что-нибудь сложное? Нет, скорее простое.

…Изобрели особый прибор: шляпоприподниматель. Вы идете по улице, в обеих руках чемоданы, а навстречу — знакомый. Вы киваете ему головой, а шляпоприподниматель вежливо снимает с вас шляпу, приветливо приподнимает ее и потом снова нахлобучивает на вашу голову. Кивок приводит в действие механизм шляпоприподнимателя. В журналах были об этом известия, может быть в шутку.

Я уверен, что, прочитав слово шляпоприподниматель , вы его поняли. Почему? Вы знаете слова выключатель, взрыватель, усилитель, звукоулавливатель, картофелесажатель, громкоговоритель … Они обозначают прибор; и у всех есть часть -тель . Значит, -тель сообщает нам: этим словом назван прибор.