Марианна Басина - Далече от брегов Невы [без иллюстраций]

Корабли, приходившие из Италии за украинской пшеницей, в качестве балласта привозили в трюмах камень. Мостили им и местным ракушечником. Корабельщикам, доставлявшим камень, давали разные льготы. Но привозного не хватало, а рыхлый известняк — ракушечник — себя не оправдал. Он быстро изнашивался, превращаясь в пыль и грязь.

Страдала Одесса и от недостатка пресной воды.

Вода в городских колодцах содержала разные примеси, что делало её невкусной. В ней даже чай не заваривался. Воду получше приходилось возить из Водяной Балки на волах, в огромных бочках.

Дождевую воду собирали всеми возможными способами и берегли как драгоценность.

Из-за недостатка воды город был беден зеленью. Деревья росли как бы нехотя, через силу.

Пушкин от души посмеялся над своим приятелем поэтом Туманским, восторженно воспевавшим одесские сады.

Казённый одесский сад не радовал зеленью. «На него было отвратительно и жалко смотреть, — рассказывал Вигель. — С мая невозможно было в нём гулять, видел ли в нём кто зелень когда-нибудь, не знаю, густые облака пыли с окружающих его улиц всегда его обхватывали и наполняли. Мелкие листки акаций и тополей, коими он был засажен, серый цвет сохраняли всё лето».

Некоторые одесские улицы, обсаженные тополями и акацией, производили более отрадное впечатление. Один из чиновников, приехавших с Воронцовым, писал в Петербург: «Я почти не видел хорошенько Одессы в подробности, но вообще судя по немногим улицам, где я пробежал, строения очень красивы и улицы многие имеют аллею славных итальянских тополей, которые дают и хорошую тень и вид красивый».

Был в Одессе и неплохой Ботанический сад, сады на дачах вельмож. Это обнадёживало, служило залогом будущего.

И такая, со всеми своими недостатками, Одесса пленяла Пушкина. Она была для него «прелестным городом».

Прежде чем поселиться в Одессе, Пушкин побывал здесь несколько раз. Осенью 1820 года его путь из Крыма в Кишинёв лежал через Одессу. В марте 1821 года, возвращаясь из Каменки, он ненадолго остановился в приморском городе. Приезжал сюда и в мае того же года и провёл здесь около двух недель. Его тянуло в Одессу, где дышалось вольнее и где он чувствовал себя независимей, свободней. В этот свой приезд он окончил «Кавказского пленника» — написал эпилог и под ним пометил: «Одесса 1821 15 мая».

25 мая Пушкин вернулся в Кишинёв, а уже в конце августа писал приехавшему в Одессу брату Александра Ивановича Тургенева Сергею Ивановичу: «С радостью приехал бы я в Одессу побеседовать с вами и подышать чистым европейским воздухом, но я сам в карантине, и смотритель Инзов не выпускает меня как заражённого какою-то либеральною чумою». Это писалось в самый разгар греческих событий.

Только летом 1823 года удалось Пушкину вырваться из Кишинёва. А с начала августа он стал одесским жителем.

«…В Одессе было тогда только два заезжих дома под именем отелей, принадлежащих двум купцам — французам Сикару и Рено, — рассказывал приехавший тогда в Одессу петербургский знакомец Пушкина Вигель. — Первый из них был настоящий торговец из Марселя, умный, весёлый, приятный человек. Другой был парикмахер, который понажившись, стал торговать духами под покровительством Ришелье в Одессе, от пудры перешёл он к крупчатой муке, разбогател, завёл себе дачу и построил дома… Бывший парикмахер успел уже всем обзавестись: и толстым откормленным брюхом, и красавицей женой, и баронским титулом, и Владимирским крестиком в петлице, и деревней, населённой русскими крестьянами».

Рено был человеком весьма предприимчивым. В самом начале века он откупил у князя Григория Волконского его дом на углу Ришельевской и будущей Ланжероновской улиц, сперва пристроил к нему ещё одно здание, а затем и овальную Биржевую залу с галереями и хорами для вечерних собраний. Ту самую, в которой одесское коммерческое общество давало бал в честь Воронцова. В домах, построенных Рено на его огромном участке, помещались и казино, и гостиница, ему принадлежавшие. Пушкин сперва остановился в «Hôtel du Nord» — так называлась гостиница Синара в его доме на Итальянской улице, затем поселился в гостинице Рено, «близ театра», где останавливались все приезжающие из Петербурга чиновники, определённые в штат генерал-губернатора. Обе гостиницы находились в центральной части города. Как она выглядела, описал приплывший сюда морем петербургский литератор Свиньин: «По длинному покатому спуску выходишь на широкую, великолепную улицу и с первым шагом видишь себя посреди богатого многолюдного города. Удостоверение ещё увеличивается по мере приближения Ришельевскою улицею к центру города: по обеим сторонам оной встречаешь огромные дома в 2 и 3 этажа, магазейны, блестящие сокровищами Европы и Азии, и роскошные казино полные посетителей».

По переписи 1817 года в Одессе насчитывалось 32 740 жителей, и население её всё возрастало.

Свиньин останавливался вскоре после Пушкина в отеле Рено, занял, по его словам, «в клобе» 14-й номер, «имеющий балкон на Ришельевскую и Дерибасовскую улицы». К слову «клоб» сделал примечание: «Лучшая гостиница в Одессе». «Клобом» назвал он отель потому, что в этом же доме Рено сдавал помещение клубу «Ресурса».

Как рассказывали одесские старожилы, Пушкин занял номер во втором верхнем этаже отеля Рено с угловым балконом, очевидно тот же, где после жил Свиньин.

С одной стороны углового балкона видно было море, с другой — театр. Место было людное, оживлённое. Под балконом то и дело сновали экипажи, тарахтели телеги, спешили верховые. К вечеру, когда спадала жара, появлялись гуляющие.

В «Путешествии Онегина» Пушкин рассказал о своей жизни в Одессе.