Мишель Кастильо - Танги

Танги был рад надеть свой новый костюм. Он чистил ботинки, повязывал галстук, тщательно расчесывал волосы. Затем отправлялся к отцу Пардо, который каждое воскресенье давал всем сиротам по пять пезет. В городе был кинотеатр, где показывали старые фильмы и брали за вход всего две пезеты. На остальные деньги Танги покупал конфеты или несколько папирос, которые он выкуривал в уборной кинотеатра.

Здание было такое же ветхое, как и фильмы. На каждом сеансе лента несколько раз обрывалась. Тогда в зале поднимался отчаянный свист. Маноло достиг совершенства в подобных упражнениях. Он умел свистеть особым образом, засунув два пальца в рот, и заглушал всех остальных. Жослен был романтиком. Когда герои фильма целовались, он тихонько чмокал, а Маноло кричал:

— Поехали! Поехали! Дальше все понятно!

Раз в воскресенье отец Пардо взял с собой нескольких учеников посмотреть знаменитого Манолете, приехавшего в Линарес, чтобы участвовать в бое быков. Отец Пардо был горячим поклонником боя быков. Маноло ликовал; Платеро прикидывался равнодушным, но в душе так волновался, что был готов первым; что касается Танги, то он еще никогда не видел боя быков и был совсем вне себя. Еще за три дня до праздника отец Пардо начал объяснять ему скрытый смысл каждого движения и всего ритуала Фиесты [17] Фиеста — празднество с участием боя быков. . Он давал ему книги, старинные литографии, делал наброски; наконец он сказал Танги, что Манолете «величайший из великих мастеров». Радость Танги не имела границ. К несчастью, этот первый для Танги бой быков оказался последним для Манолете. Смерть «великого мастера» обрушилась как катастрофа на весь коллеж, и отец Пардо отслужил торжественную мессу за упокой души того, кого он назвал «последним представителем великого племени испанских тореадоров».

Хотя это трагическое событие омрачило радость учеников, счастливцы, сопровождавшие отца Пардо, целыми днями изображали приемы участников боя быков, размахивая куртками и объясняя товарищам подробности происшествия. Этой темы им хватило больше чем на месяц. Все в один голос восхваляли необыкновенную смелость Манолете и его непревзойденное мастерство. Ученики превозносили его в тех же выражениях, что и отец Пардо.

Танги спрашивал себя, можно ли назвать правоверным священника, который служит мессы за героев боя быков. Но несколько недель спустя он был еще больше удивлен новой «богослужебной вольностью».

При воспитательном доме была образцовая ферма, где работали ученики, желающие изучать сельское хозяйство. Там имелись куры, кролики, коровы и т. д. Этой прекрасно оборудованной фермой управлял голландец. И вот на ферме заболела корова, по кличке «Луиза»; отец Пардо тотчас начал служить мессы, прося бога, чтобы он не лишал воспитанников ее молока. В течение целой недели «книжники» и «ремесленники» собирались вокруг заболевшей коровы, которая с недоумением взирала на неожиданный рост своей популярности. Луиза много дней занимала умы учеников. Все только и говорили, что о «температуре Луизы», о «сне Луизы» и «аппетите Луизы». Непосвященный мог бы подумать, что речь идет о наследной принцессе Испании.

Приближалась пасха. Танги прожил в Убеде больше восьми месяцев. Он готовился к весенним экзаменам и работал как одержимый. Он шел первым по всем предметам, но старался получить еще более высокие оценки; он знал, что это порадует отца Пардо, и готов был вложить в учение все силы, лишь бы доставить ему удовольствие. Танги занимался у себя в комнате. Иногда к нему присоединялись Платеро и Маноло; они по очереди проверяли друг друга.

Между тем Танги чувствовал себя нездоровым. Часто он просыпался весь в поту. Ночью не мог лежать вытянувшись — он задыхался от кашля. Он потерял аппетит. Как-то вечером, когда на него напал сильный кашель, дверь в его комнату отворилась и вошел отец Пардо.

— Тебе нездоровится?

— Нет, ничего. Я закашлялся.

— Да, слышу.

Отец положил руку на лоб Танги.

— Да у тебя жар, дружище!

— Нет, здесь просто жарко.

— Как — жарко? Ты что ж, не замечаешь, что Сьерра совсем рядом и ночи у нас весьма прохладные? Говорю тебе — у тебя жар.

— Вы думаете?

— Сейчас мы это узнаем. Я схожу за градусником, а ты лежи смирно и хорошенько укройся.

Отец Пардо вернулся и протянул Танги градусник. Пока Танги мерил температуру, отец Пардо отошел и стал рассматривать пейзаж за окном. Танги видел, как его черный силуэт вырисовывался в узкой раме окна.

— Готово?

— Да.

— Покажи… У вас жар, молодой человек. И даже сильный жар… Ну что ж, постараемся узнать, что с тобой. Я буду задавать тебе вопросы, а ты отвечай мне очень точно. Идет?

— Идет.

— Бывает у тебя озноб?

— Да.

— Какой? Иногда пробегает легкая дрожь?

— Нет, длительный озноб.

— Так. Шла у тебя кровь носом в последние дни?

— Да, вчера и третьего дня.

— Понятно. У тебя бывают головные боли, порой бросает в пот, становится не по себе; а рвота у тебя бывает?

— Нет.

— У тебя где-нибудь болит?

— Здесь, в левом боку.

— Так. Теперь я схожу за своими игрушками и послушаю, что делается в этой старой грудной клетке, а потом снесу тебя в лазарет.

Отец Пардо внимательно выслушал Танги, заставил его покашлять, задал еще несколько вопросов, потом завернул в одеяло и отнес на руках в лазарет, находившийся на том же этаже. Сестра в белом халате помогла ему уложить Танги в постель. Мальчик безропотно подчинялся им. Ему было хорошо. Он следил взглядом за отцом Пардо и ни о чем не тревожился, так как безгранично верил ему. По спине его еще пробегала дрожь, и он старался поглубже зарыться в постель. Вытянув ноги, он наткнулся на грелку и улыбнулся. Как приятно болеть, когда тебя балуют и ухаживают за тобой! Он подумал, что если б у него были родители, они, наверное, тоже ухаживали бы за ним.

Отец Пардо подошел, собираясь сделать ему вливание.

— Ну, дружище, теперь тебе будет немножко больно.

Танги, улыбаясь, протянул ему руку. Отец Пардо ловко сделал ему укол. Затем легонько стукнул его по лбу и сказал:

— У тебя прескверная болезнь, старина. Но мы тебя вылечим. А ты должен быть очень послушным и помочь нам поставить тебя на ноги. Сестра Мари-Мадлен подежурит у тебя. Если тебе что-нибудь понадобится, попроси у нее. Она приготовит тебе большой кувшин с апельсиновым соком. Пей как можно больше. Завтра я приду с чудесными аппаратами и сделаю с тебя снимки. Тогда мы хорошенько рассмотрим, что происходит за этими ребрами.

— Неужели я не смогу держать экзамены?

— Конечно, нет! Ты пробудешь здесь не меньше месяца. Сначала ты должен выздороветь, а потом хорошенько окрепнуть.

Две недели Танги был болен очень тяжело. Боль в боку становилась все мучительней, кашель усиливался. Всякий раз, как Танги открывал глаза, он встречался взглядом с сестрой Мари-Мадлен или с отцом Пардо, следившими за ним. Черные глаза сестры ласково смотрели на него. В своей белой одежде она казалась ему доброй феей. Отец Пардо стоял неподвижно перед Танги и улыбался. Танги пытался улыбнуться ему в ответ.