Джоди Андерсон - Пташка Мэй — королева воинов

— Хламовые горы! — наконец выпалила Мэй после недолгого раздумья.

Карета взяла с места в карьер и понеслась со скоростью молнии.

— Ррияаау! — взвыл Пессимист. Не удержавшись на окне, он замолотил лапами по воздуху и вылетел на мостовую, прежде чем остальные поняли, что происходит.

— Киса! — рванулась Мэй. — Стойте!

Но карета не остановилась. Мэй принялась дергать двери, сначала одну, потом вторую, но обе оказались накрепко заперты. Хотела выскочить в окно — не пролезли даже плечи. Высунув головы из окон, пассажиры успели увидеть душераздирающую сцену — как Пессимист приземляется прямо посреди мостовой под ноги вампиру.

Все произошло слишком быстро, словно во сне. Пессимист поднял глаза на вампира и невинно мяукнул. Подол черного плаща взметнулся, накрывая его с головой. Плавно, будто ему под ноги каждый день сваливаются кошки, вампир развернулся туда, откуда шел, и растворился в тумане. Словно ни его, ни Пессимиста и не было на этой улице.

— Стой! — завопила Мэй. Внутри у нее все оборвалось. — Стой!

Но карета неслась дальше, ускоряя ход. Колеса уже не касались булыжной мостовой.

Люциус мягко взял Мэй за локоть и боднул ее лбом в плечо. Мэй в отчаянии махала руками из окна.

Но поделать уже ничего было нельзя. Портоград растаял в лунно-туманной дали.

Они ехали несколько часов, временами приближаясь почти вплотную к лоснящейся глади Мертвого моря, а потом повернули на север, и за окном потянулась скучная равнина. Убитая горем, Мэй не отрываясь смотрела в заднее окно. Беатрис, утешая, взяла ее под руку, и Мэй то и дело стискивала подружкины пальцы. Тыквер, нарыдавшись, уснул и теперь храпел, обмякнув, как тряпичная кукла, у девочек на коленях.

— Ай! — вскрикнул Фабио, вскакивая с места. — Мадам, я попросить бы! — Увидев недоуменные взгляды друзей, он возмущенно ткнул пальцем в леди Говард: — Она щипать меня за зад.

Все в изумлении посмотрели на хозяйку кареты, но та продолжала молча испепелять глазами пространство, поджав синеватые губы.

Фабио задумчиво подкрутил усы и неохотно опустился обратно на колени к аристократке. Через несколько минут он подскочил снова:

— Леди Говард, как вам не стыдно? — Однако на щеках его играл легкий румянец, а в усах притаилась улыбка.

И вот наконец они показались в левом окне — огромные горы мусора, словно вырастающие в беспорядке из пустынной равнины. Все замолчали.

Беатрис, в волнении стиснув руки на коленях, прижалась носом к стеклу. Когда-то обитатели этой свалки, основавшие Селение неупокоенных душ, здорово помогли Мэй и ее приятелям. Но кто знает, теперь тут они или их всех, вместе с мамой Беатрис, как и прочих жителей Навсегда, угнали в неведомую даль.

И еще, хотя вслух этого никто не высказал, не факт, что поселенцы, даже никуда не девшись, примут Мэй с распростертыми объятиями. В последнюю встречу они все были уверены, что Мэй прибыла спасать Навсегда. А она взяла и сбежала.

Резко накренившись, карета вдруг остановилась. Двери распахнулись, и всех выбросило наружу. На песке образовалась куча мала. Отряхиваясь и помогая друг другу, путешественники поднялись на ноги.

Вокруг стояла мертвая тишина. В ясном, безлунном небе, как прежде, мелькали падающие звезды — Мэй не видела такого неба с самого возвращения в Навсегда. Проводив несколько звезд восхищенным взглядом, она снова развернулась туда, где остался Портоград.

— Пессимист найдет дорогу, — обнадежил Люциус. — Обязательно.

Мэй не сводила глаз с горизонта. Вообще-то кот и вправду куда самостоятельнее любого из них. Но на сердце у Мэй лежал камень. Если прямо сейчас сесть в карету и вернуться в Портоград…

— Пошеееел!

Пронзительный вопль сорвался с тонких губ леди Говард. Через миг карета уже неслась в облаке пыли на край земли. Переглянувшись, друзья проводили ее взглядами — теперь самое большее, чем они могли помочь Пессимисту, — это идти дальше.

— Не шумите… — прошептала Мэй. Если обитатели Хламовых гор еще тут, они запросто могут принять компанию за гулей, и тогда…

— Ох, ну и видок у тебя! — выпалил Тыквер, смахнув несколько скупых слезинок и посмотрев на Мэй свежим взглядом. Еще бы. Бархатное платье порвалось, когда она лезла в карету. Волосы, щедро припорошенные дорожной пылью, болтались по спине спутанной паклей, из которой торчали стрелы.

— Тыквер, потише! — прошептала Беа.

Но Тыквер только покачал головой завороженно:

— Вылитая королева выпускного… из чьего-то худшего кошмара…

— Тсс!

Они подплыли к самой первой куче рухляди. Вблизи уже можно было различить старые автомобили, гробы и холодильники. Окинув взглядом бесконечные горы хлама — в том числе сотни полузасыпанных песком саркофагов, Мэй обескураженно вздохнула:

— Я и забыла, сколько их тут…

Какой-то из саркофагов скрывал вход в Селение — понять бы только какой.

Мэй оглянулась на Люциуса, горевшего, как светлячок, в полумраке пустыни. Он пожал плечами: мол, я знаю не больше твоего. Беа, дрожа, ухватила подругу за руку. Мэй крепко сжала ее ладонь.

— Ой, блестяшка! — Тыквер выхватил из груды серебристый тостер — и исчез под лавиной колесных дисков.

В тот же миг в холме открылась щель, и на песок легла полоска теплого, уютного света. Не тусклого, призрачного и мертвенного, а настоящего, от яркого огонька свечи. Щель начала шириться, разрастаясь до дверного проема. В дверях кто-то дожидался — не светящийся, не парящий над землей, а объемный, твердо стоящий на ногах, яркий и живой.

Стройная, гибкая фигура, длинная юбка с оборками, красный корсет, блестящее каштановое каре. И выхваченный из повязки на бедре кинжал, которым обладательница всего этого замахивалась на незваных гостей.

Лисичка Лекси посмотрела на Мэй с прищуром. Неужели не узнаёт? Но Лекси опустила кинжал и, подбоченившись, прислонилась к дверному косяку.

— Надо же! Век живи, как говорится…

Мэй поежилась под острым взглядом, сражавшим иных наповал.

— Нам нужна помощь.

Лекси не двигалась.

— Мы хотим разослать сообщения всем оставшимся в Навсегда призракам и еще Хозяйке Северной фермы. Надо готовить восстание против Бо Кливила. Поможете?

И тогда, к изумлению Мэй, Лекси шагнула вперед и, крепко обняв, потащила ее внутрь, в Селение неупокоенных душ.

— Прическа у тебя что надо!

Кошки много чего не любят. Воду, например. Или когда чешут не за тем ухом. Но больше всего кошки не выносят, когда их хватают ни с того ни с сего. Именно в этом крылась причина странного зрелища, которое наблюдали фантомы, летящие домой из «Поползня» с охапками диванных подушек в цветочек. По кромке Равнины Отчаяния с жалобными воплями метался туда-сюда вампир, силясь сбросить впившийся ему в голову комок лысой шкурки.