Джоди Андерсон - Пташка Мэй — королева воинов

— Ну что, — выдохнула она, — идем?

Они проникли в здание через боковую дверь и отправились прямиком в раздевалку. Через окно был виден зал, где с закрытыми глазами сидели в позе лотоса гоблины.

На дальней стене висел плакат:

МАНТРА:

Я ЗНАЮ, ГДЕ НАБРАТЬСЯ СИЛ,

КОГДА УСТАНУ МУЧИТЬ

И НАГОНЯТЬ СТРАХ.

Дружно закатив глаза, заговорщики прокрались в соседнее помещение, где гоблины оставляли свою грязную и склизкую одежду. Люциус распахнул дверцы стиральных машин и принялся упихивать туда темное и светлое вперемешку. Беатрис, морщась от отвращения, рассовывала по рядам дизайнерских туфель шарики эктоплазмы. Тыквер застыл у двери, готовый дать деру в любую секунду, и нервно грыз кончики длинных белых пальцев. Мэй набрала охапку тюбиков с обувным кремом и помчалась в душевую, смешивать его с гоблинским шампунем.

Зажимая нос и морщась, мимо проплыл Люциус с охапкой подштанников. Перехватив озадаченный взгляд Мэй, он махнул ей рукой, и они проследовали на кухню, к громадному серебристому холодильнику. По стенам выстроились бочонки с этикеткой «Натуральный молочайный сок».

— Открой морозилку, — прошептал Люциус.

Мэй, едва сдерживая смех, принялась вместе с ним запихивать гоблинское белье в морозилку, стопку за стопкой.

Люциус грозно замахнулся на нее парой подштанников.

Мэй не осталась в долгу и замахнулась в ответ. Завязалась суровая битва на подштанниках, противники фехтовали, отражали удары, подпрыгивали и крутились волчком.

— Сдавайся! Моя взяла! — прорычал Люциус.

— Никогда! — Мэй с размаху обрушила подштанники ему на макушку.

— Ну вы даете… — В дверях, недовольно хмурясь, стояла Беа. — Если гоблины нас заметят…

Тыквер, пристроившись у сосуда с натуральным молочайным соком, попытался налить себе стаканчик, а потом, бросив это дело, запрокинул сосуд на себя и подставил рот под краник. Остальные обернулись, но слишком поздно.

Сосуд накренился, рухнул на Тыквера, обдав его с головы до ног зеленым фосфоресцирующим соком, и покатился по полу.

В тот же миг за спиной Беа послышался топот. Мэй с Люциусом заметили опасность первыми, и Беатрис, увидев их глаза, испуганно обернулась. Мерзкого вида гоблин едва доходил ей до пояса, но бояться было чего: почти половину физиономии закрывали острые, как бритва, клыки. Гоблин стоял в тюрбане и в лосинах.

— А-а-а!

Все кинулись к черному ходу, сбивая по дороге бочонки с соком, и, выскочив на лужайку, с диким хохотом умчались в ночь.

Центр йоги еще долго сотрясался от возмущенного визга гоблинов, разбирающих ворох одинаково серо-буро-малиновых после стирки вещей. На газоне горела устрашающая надпись:

ЗДЕСЬ БЫЛИ ДУХИ СВОБОДЫ!

— Хорошо я придумал с подштанниками! — расплываясь в улыбке до ушей, похвалился Люциус. Он сорвал растущий под ногами цветок паслена и вручил его Мэй.

Тыквер хмыкнул, словно ему что-то в горло попало. Мэй, удивленно посмотрев на Тыквера, закрутила стебелек вокруг тетивы.

— Да, хорошо, — похвалила она Люциуса, словно мама, которая хвалит смышленого сына, и обменялась улыбками с Беатрис.

— Голова у меня иногда варит что надо, — нагибаясь за вторым цветком и тоже вручая его Мэй, продолжал Люциус.

Мэй сунула цветок за ухо, но Тыквер проворно выхватил его оттуда и воткнул за ухо себе, испепелив взглядом спину Люциуса.

— Хорошо, что ты умерла в тринадцать лет, Мэй. Теперь мы навсегда останемся ровесниками.

Тыквер принялся за спиной Люциуса изображать страстные поцелуи, поглядывая на Мэй. Пришлось его ущипнуть.

— Я бы не сказала, что хорошо, — возразила Мэй, взглянув на Люциуса с укором, но тот даже не заметил.

Беатрис ободряюще сжала руку подруги.

— Я чуть в обморок не упала, когда увидела этого гоблина! — выдохнула она.

— Давай наперегонки до потайного саркофага, — предложил Люциус, пихая Мэй в бок и срываясь с места.

Она понеслась следом, чувствуя, как свистит в ушах ветер свободы. Она первая хлопнула рукой по саркофагу, а Люциус, улыбаясь, повалился на песок. В отличие от мальчишек из Кабаньей Лощины, он радовался победе соперницы.

— Летишь быстрее пули! — похвалил он.

Мимо, задрав нос, проплыл Тыквер и скрылся в Селении. Беа прошествовала следом: наверное, спешила заняться накопившейся стиркой.

Мэй тоже не стала прохлаждаться снаружи — вдруг уже пришла какая-нибудь весточка от Хозяйки?

Со дня на день она может дать о себе знать.

Со дня на день они узнают, почему она так медлит.

Две кошки — одна серая и пушистая, другая лысая и довольно страшная — медленно двигались на запад по Пустынному плато.

Спутница Пессимиста представилась как Мью — то есть, в его понимании, Пушистая Мордашка. Он целеустремленно вышагивал по песку, а она носилась кругами, покусывая его то за шею, то за уши и вовсю пытаясь поднять ему настроение.

Однако при виде полузасыпанного песком каменного сооружения оба одновременно притихли. Покосившийся и просевший дверной проем затянуло паутиной, за которой пряталась темнота. Оттуда буквально разило опасностью. Если бы кто-то из них двоих разбирался в египтологии, они бы сразу узнали в странном сооружении древнюю гробницу.

Она отпугивала настолько явно, что кошки, переглянувшись, решительно двинулись посмотреть поближе. Вытянув хвосты трубой и развернув уши, словно локаторы, они стали спускаться по лестнице в темноту, раздуваясь от восторга.

Откуда-то снизу, из темной утробы усыпальницы, раздался вой. Кошки ускорили шаг.

Подперев подбородок кулаками, Мэй грустно смотрела в окно, как раскаленные шары градом сыплются с неба, хлопаясь на Пустынное плато. По всей пустыне до самого горизонта гулял огонь и песчаные вихри.

Две недели друзья изводили своими проделками все северные земли. А теперь третий день не могли высунуть нос из пещеры.

— Метеоритный ливень, — вздохнула Беатрис.

Они собрались в комнате Мэй — круглой пещерке под одним из пиков Хламовых гор, откуда открывался великолепный вид на плато. Беатрис, примостившись на подлокотнике продавленного ветхого кресла, заплетала Мэй косички, потом расплетала и переплетала заново. Люциус валялся на полу, закинув руки за голову, и от скуки шевелил пятками. Фабио, присев на край кровати, сочинял стихотворение под названием «Пылающие фрикадельки».

— Эх, — пробормотала Мэй, думая о Пессимисте. Она и не подозревала раньше, что в Навсегда бывают метеоритные дожди, но вот, оказывается, они бывают, и выходить под них опасно, если нет в запасе суперпрочного зонтика. Остается только надеяться, что кот сообразит где-нибудь укрыться.