Джоди Андерсон - Пташка Мэй — королева воинов

Берта, скосив глаза, глянула на Мэй:

— Может, ты на самом деле только наполовину умерла?

Слухи о трагическом падении Мэй с крыши Седых Мхов распространились быстро. Неупокоенные честно пытались выразить сочувствие, но у них не очень получалось — слишком велика была радость от возвращения Мэй. Но теперь Берта смотрела печально.

— Нет, точно целиком, — вздохнула Мэй, облокотившись на стол.

Наверно, вид у нее получился совсем потерянный, потому что Берта похлопала ее по руке своей мозолистой заскорузлой ладонью:

— Не тужи. Когда-нибудь и за нами астронавты прилетят.

Лекси, сидящая рядом с Бертой, сделала большие глаза. Мэй как-то рассказала Берте о покорении космоса, и старушка вбила себе в голову, что Земля усиленно пытается наладить межгалактические контакты с миром призраков. Ни у кого не хватало духу развеять ее заблуждение.

Несколько минут все молчали. Мэй обвела поселенцев взглядом: изможденные, чумазые лица, обветшавшая за годы прозябания в этой норе одежда.

— Сил моих нет смотреть на эти понурые физиономии. Пойдем, — велела Берта.

Кивнув, чтобы не отставали, она повела их по извилистым ходам, прорытым в толще мусора, ловко обходя ловушки, которые в Селении были натыканы везде и всюду, — против темных духов, на случай, если они все-таки проникнут внутрь. Берта то и дело что-то обходила, под чем-то пригибалась, что-то перепрыгивала.

— Безопаснее, чем у нас тут, наверное, нигде места нет, — похвалилась она. — Разве только на Северной ферме.

Они выбрались на крышу, с которой открывался вид на раскинувшуюся внизу пустыню.

Мэй уже стояла здесь однажды — тогда с ней еще был Пессимист, тогда она еще чувствовала поддержку Хозяйки, зато пугалась на каждом шагу всего и вся. Оказывается, по сравнению с нынешним страхом, тот страх — цветочки.

— Вон там Галактический залив, интересное местечко, — Берта показала на север. — Да и вообще, туристам тут раздолье, хоть и называется Пустынное плато. То есть было раздолье. Теперь тут одни Кливилграды понатыканы, а оставшиеся призраки нос из дома не кажут.

Мэй глянула на тянущиеся до горизонта пески — и ахнула. Там, вдалеке, по песку шарила гигантская тень, похожая на руку, которая что-то нащупывает на темной полке.

— Это Кливил тебя ищет, не иначе, — сообразила Берта.

Мэй ошарашенно смотрела на рыскающую руку:

— Берта, а кто такой Бо Кливил в принципе? Ну что он за дух?

— Самый могущественный из всех, кого ты видела, дорогуша. И от него не скроешься. — Берта со зловещим видом кивнула на гигантскую тень. — Рано или поздно он нас найдет.

У Мэй сжалось сердце.

— Мне надо повидаться с Хозяйкой.

— Ты же знаешь, девонька, что без личного приглашения тебе Окаменелый перевал не перейти. Запамятовала, что случилось в прошлый раз?

Мэй вспомнила все те ужасы, что мерещились им в тоннелях под перевалом, когда пришлось встретиться со своими худшими кошмарами лицом к лицу.

— Апчхи! — Берта шмыгнула носом, и все тут же отпрянули от чесночного зловония, когда она выдохнула. — У Хозяйки свои соображения. Она сама тебя позовет, когда решит, что пора. Придется ждать — без нее мы с Кливилом ничего не поделаем… — Берта снова кивнула на тень руки: — Пока Навсегда еще хоть капельку светится, время у нас есть. А она будет светиться, пока не падет последний город.

Мэй угрюмо ковырнула площадку носком кроссовки:

— Но нельзя же просто сидеть сложа руки.

— Есть мысль… — Фабио выдержал театральную паузу. — Саботаж! — И он многозначительно поднял палец.

— Предлагаешь саботировать самого могущественного призрака в мире? Как? — не поняла Мэй.

— Самый главный козырь Бо Кливила — страх. А у нас какой главный козырь? — рассуждала вслух Беатрис, задумчиво сворачивая кончик кушака идеально ровными треугольничками.

Мэй обвела взглядом всех по очереди. Тыквер приглаживал чубчик и мурлыкал себе под нос ноту «ми». Беатрис принялась полировать ногти специальной щеточкой, найденной внизу. Люциус, наклоняясь к заду Фабио, изображал неприличный звук и тут же отскакивал, а Фабио недоуменно оборачивался и краснел.

— Идиотизм? — вырвалось у Мэй.

Люциус взвился в воздух. Лицо его озаряла озорная улыбка, а сам он засиял так ярко, что остальные невольно прищурились. Мэй прикрыла глаза ладонью:

— Что ты придумал?

— Хии-хиии! Ииигого!

Подергивая хвостом, Пессимист в упор смотрел на призрака, который его сюда затащил. Похититель явно веселился, большие ноздри раздувались, мягкие губы складывались в подобие улыбки. Великан слегка подтолкнул кота носом, приглашая поиграть, и тихонько заржал. Лошади иногда прямо как дети.

Пессимист огляделся. Вокруг вздымались волны холмов, а на них… Тигры, змеи, летучие мыши, кошки, броненосцы, муравьеды, трехпалые ленивцы, дронты, собаки — вся возможная и невозможная фауна резвилась на зеленых склонах, кувыркалась в синем небе и прыгала по деревьям. Пессимист, не претендуя на лавры Шерлока Холмса, моментально догадался, что вот сюда и сослали всех запрещенных в Навсегда животных. И непохоже, что они тут сильно страдают.

Пессимист распушил усы, встал и махнул на прощание коню хвостом. Тут, конечно, мило, но у него своих дел по горло. Прежде всего, подопечная девочка, которую надо охранять.

Он увидел ее по дороге к выходу.

Она была серой, в фиолетовом ошейнике. В нежных лапках она сжимала прутик, который увлеченно грызла, извиваясь на мягкой траве. Почувствовав пристальный взгляд, она навострила уши, а потом взвилась в воздух, словно суперпрыгающий мяч, и, приземлилась на лапы напротив Пессимиста. Тот приосанился, лег на брюхо и пополз к ней.

— Миоу, — изрек он, что означало: «Привет, крошка! Мне надо кое-куда смотаться, хочешь со мной?»

— Мью, — ответила она, подразумевая: «С удовольствием!»

И две не ограниченные в передвижениях кошки просто-напросто выбрались наружу через ту же дверцу.

РАВНИНООТЧАЯНСКИЙ ЦЕНТР ЙОГИ

И МЕДИТАЦИИ ДЛЯ ПЕРЕТРУДИВШИХСЯ

ГОБЛИНОВ

Мэй, Люциус, Тыквер и Беатрис стояли, прислонившись к кирпичной стене под вывеской центра йоги, и созерцали дело своих рук — надпись на газоне.

Надпись внушала восхищение.

— Может, виньетку добавить? — предложила Беа. — Чтобы поизящнее?

Мэй с Люциусом, переглянувшись, заморгали и замотали головами. Фабио остался в Селении играть в бадминтон, обозвав всю затею бессмысленным дурачеством. Глядя на то, во что превратился газон перед центром йоги, Мэй уже готова была с ним согласиться.