Анастасия Перфильева - Путь-дорога

Пригнув голову, весь поглощённый работой, не слыша и не видя ничего, кроме слов мастера и послушного его поле сверла, Максимка снова нажал гладкую тёплую рукоятку и наклонился над столом.

За стеной, в вагоне-кузнице, громко бухал, точно стрелял, электрический молот, обитые железом пол и стены мастерской вздрагивали в ответ, вентилятор гнал от окна прохладную струю воздуха, и она, долетая до станка, шевелила максимкины волосы и освежала лоб.

Переваливаясь на коротких загорелых ногах, сынишка мастера Генька что было духу бежал к поезду. Его догоняли двое мальчишек поменьше, запыхавшиеся и распаренные.

— Я знаю! Он там, в механической, я знаю! — крикнул Генька.

Ребята добежали до кузницы и, отдуваясь, остановились.

Около механической мастерской, в стороне, прямо на земле, стоял передвижной мотор, от него, свиваясь и развиваясь, ползли длинные резиновые трубки к рельсорезному станку. Под ставнем на шпале лежал кусок рельса и два рабочих возились над ним: приваривали к рельсу какую-то круглую трубу.

— Ну, спрашивай! — подтолкнул Геньку мальчишка поменьше.

— Да, спросишь! Отец знаешь какой: сейчас прогонит!

Генька вскарабкался по лестнице, толкнул дверь и встал на пороге. Со света он не сразу всё разобрал: стучит и гремит что-то, сыплются искры, журчит вода… Генька разглядел у станка Яшку и дальше, у соседнего станка, Максимку, стоявшего к нему спиной.

— Тебе что здесь надо? — строго спросил мастер, заметив у двери Геньку. — Ступай, ступай, нечего здесь мешать.

Генька попятился к порогу и вдруг выпалил:

— А там с перегона один начальник с погонами приехал, говорит: «Не знаете, где он работает?» А мы знаем, так и сказали. «В механической, вот где».

— Да кто приехал? Кого тебе надо?

— Они дрезиной с Игнатием Ивановичем с перегона приехали! — крикнул Генька. — Про Руднева вашего спрашивал полковник — то, вот про кого!..

Максимка растерянно посмотрел на мастера, на Яшку. Потом, решительно буркнув: «Болтает он, какой ещё полковник, некому меня спрашивать!..» — вернулся к станку.

Но мастер задержал его:

— А может, не выдумал он? — и, кивнув на висевшие в простенке часы, прибавил: — Прибери инструмент и сбегай узнай, время шестой час уже, кончать вам пора.

Максимка не спеша и тщательно, всем своим видом показывая, что генькины слова не приняты им всерьёз, обмёл стружки со станка, протёр паклей стол, долго возился у шкафчика с инструментами. Хотел скинуть спецовку, но, подумав, как был, с грязными руками, в промасленной куртке, прошёл через мастерскую, на ходу тихо сказав мастеру:

— Я схожу, узнаю, вернусь сейчас.

Яшка проводил его любопытными глазами.

Максимка увидел Геньку и ещё двух мальчишек у леса, против вагона, где живут Игнатий Иванович и Татьяна Ивановна.

А между ними, чуть наклонившись, слушая Геньку, стоял какой-то военный в фуражке, с чемоданом. То ли поворот головы, то ли движение руки, которым военный поправил фуражку, поразили вдруг Максимку, но его сразу точно толкнуло что-то. Ноги сами рванулись вперёд…

Задохнувшись, испуганно и радостно вглядываясь в военного, Максим выпрямился и, подавшись весь вперёд, наперерез, мимо волейбольной площадки, побежал к лесу. «Николай Антонович, он, неужели?.. Да нет, обознался я…»

— Николай Антонович, вы, правду вы? — не помня себя, громко крикнул Максимка.

Военный обернулся, протянул к Максимке руку и шагнул навстречу:

— Максим, ты? Он, он самый. Максимка, дружок! Здравствуй, здравствуй, братишка!.. Вот и нашёл я тебя, здравствуй!..

— …Думаете, я о своих не помню вовсе? Помню, всё помню: и как вы у нас жили, и колхоз наш, только глаза закрою, перед собой вижу… Пашке я письмо написал, а председателю нашему… — Максимка провёл рукой по лбу, — председателю нашему здешний замполит писал… Думаете, я так, с плеча рубил, когда к вам в Москву уехал? Может, я ночей не спал, как мать умерла. А после тоже не сладко: ребята у нас в классе кому десять, кому одиннадцать лет, только я один такой. Вот я и решил работать!..

Максимка потупился, замолчал.

Они с Николаем Антоновичем сидели у озера. Отражаясь, качались в воде низкие ветки ивы.

— Да… Вот как всё у тебя сложилось… — тихо сказал Николай Антонович. — Письмо твоё мне соседи, когда приехал, отдали, от Игнатия Ивановича вскоре ещё одно пришло. И вот я выбрался к тебе, чтобы обо всём узнать. Значит, работаешь, а ученье бросил?..

Николай Антонович задумчиво смотрел на Максимку.

— Меня уже месяц как учеником в механическую перевели, знаете? — Максим робко поглядел на Николая Антоновича. — А вначале сорвался я тут было… Думал, справлюсь, а вышло плохо. А вы-то сами как живёте? Теперь и звание у вас другое, я и не поверил, когда Генька сказал: к Рудневу полковник приехал!

— Я-то что, хорошо. А вот как ты дальше жить будешь, об этом подумать надо! Ведь ты для меня теперь, — Николай Антонович ласково притянул Максимку за плечи, — ведь ты для меня теперь, Максим, вроде сына. Так, что ли?

Максимка нагнулся, крепко, обеими руками, стиснул руку Николая Антоновича.

— Эх, Николай Антонович, рад я вам сильно, сказать не могу! И за эти ваши слова вам от меня спасибо! — он порывисто прижался к нему, откинулся назад. — А про себя скажу: я здесь на поезде точно не два месяца, а полжизни прожил! Мне другой работы не надо! Вот только бы подучиться, а потом на путях, на ремонте, ох, и работал бы я! Здесь машины какие: одна за двести человек управляется! А ещё есть такие, что сами пути новые укладывают! Вот бы мне на такой механиком или кем ещё… Сколько их, железных дорог! Всю страну можно объездить. Новые пути проложить, и в степи и по горам! Я и сам бы чего придумал, как побыстрей.

Максимка замолчал. Николай Антонович попрежнему задумчиво слушал его.

— Что же, цель у тебя хорошая. Максим, — сказал он. — Добиваться надо. Я тебе во всём помогу. Одно меня тревожит, — Николай Антонович вдруг нахмурился и оглянулся на темневший за лесом поезд. — Только, кажется, и об этом здесь уже подумали. Мне Игнатий Иванович писал… А хорошо у вас тут!

Максимка радостно поднял глаза.

Максимка затаил одно желание вечером, когда вернётся с перегона Осокин, он отведёт Николая Антоновича в клуб и познакомит его с Осокиным. С волнением ждал Максимка этой минуты. Не было для него никого лучше, чем эти два человека!

Максимка успел уже сбегать и в душевую и к себе в вагон, надел новую недавно купленную сатиновую рубашку. Успел поделиться своей радостью с Яшкой. Тот, выслушав Максимку, сказал: