Шарон Крич - Замок Корона [litres]

– Нет, я не знаю, где Пангини и дети.

– Старик, не ори!

– Простите, я плохо слышу, потому и говорю громко…

Пия и Энцио попятились, и им почти удалось сбежать, но тут у них на пути выросли ещё два стражника.

Королевские стражники вытащили Пию и Энцио на улицу возле хижины Пангини и, подсадив вверх на лошадей, сели верхом и поскакали через деревню, крепко прижимая детей к себе. Взглянув на лицо Энцио, Пия вздрогнула: оно было полно ужаса. И она не могла ободрить его ни словом, ни взглядом – да и сама, по правде говоря, была перепугана до смерти. Пия не сомневалась, что их везут в темницу и, несомненно, обвинят в воровстве. И как же могло бы быть иначе, если у неё к поясу привязан мешочек, а в нём – кожаный кошель?

Весь этот страшный путь по деревне, по мосту через бурную Вайноно и вверх по холму к возвышающемуся на нём замку она ни секунды не сомневалась, что их выдала синьора Ферелли. Ах, как хотелось бы Пии никогда ничего о ней не слышать и вовсе не знать эту жуткую женщину! Её сердце трепыхалось в груди так, будто собиралось сбежать из её тела и улететь в небеса. Она подумала было отвязать мешок и выбросить его, но как это сделать, не привлекая внимание королевских стражников? Они обречены. Обречены.

Они ехали дальше и дальше, и Пия слушала цокот копыт, вдыхала запах лошадиного пота и ощущала у себя на талии руки королевского стражника, крепко сжимавшие её туловище: увы, она прекрасно понимала, что они делают это не для безопасности ребят, а чтобы они – воришки! – не сбежали из их цепких лап. Процессия выехала из окутывавшего долину реки тумана на залитый солнцем луг, и их взорам предстал замок Корона: он блистал и переливался всё ближе и ближе – они ещё никогда в жизни не видели его так близко, – и вот теперь они ехали к нему, уверенные, что там их ждёт верная смерть.

Когда королевские стражники въехали в ворота замка, Пия почувствовала, как сжалось её сердце: стены были так высоки, так величественен сам замок и его угодья, так высоки его башни. У неё захватило дух.

Стражники остановились возле каменного здания, из которого вышел сгорбленный старик.

– Это они? – спросил стражник.

Старик кивнул, и стражники двинулись дальше, по роскошным садам во двор, где было полно солдат и челяди. Человек с топором схватил трепыхающуюся курицу за горло и перекинул через плечо. Поймав взгляд Энцио, Пия коснулась рукой шеи и слабо улыбнулась в тщетной попытке его успокоить.

Королевские стражники, спешившись, грубо сдёрнули Пию и Энцио с лошадей и поволокли в каменную арку, за которой открывался ещё один двор. Энцио и Пия разинули рты: он был похож на роскошную деревню в миниатюре, с аккуратно выметенными дорожками и широким полукружьем построек, прилепившихся к высившейся за ними стене замка. Повсюду сновали слуги, появлявшиеся и исчезавшие в тёмных проходах. С одной стороны над украшенными цветами балконами вились алые с золотом флаги.

– К королю! – крикнул королевский стражник, тащивший Пию, слугам, остановившимся поглазеть на оборванных детей, которых волокли мимо них. Пия тревожно оглянулась на Энцио. Он выглядел ужасно напуганным, и она, вырвавшись от стражника, бросилась к брату, крепко обняв и прижав его к себе.

– Давай-давай, пошевеливайся!

По длинному тёмному коридору и вверх по лестнице их дотащили до большой дубовой двери, окованной железом. Один из стражников исчез и спустя пару минут вернулся за детьми.

– Ну, пошли! Встаньте поодаль.

Их втолкнули в покои с блестящим мраморным полом и высокими узкими окнами, украшенными богатыми портьерами. В дальнем конце зала, на возвышении, стояло два трона, а на них сидели король с королевой.

У Энцио подогнулись колени, как если бы он заболел – так потрясли его мраморные полы и присутствие короля с королевой. Пия же, напротив, воспряла духом.

– Король! – прошептала она. – Королева!

– Стойте здесь! – приказал королевский стражник и направился к тронам. Пия и Энцио слышали, как он что-то говорил королю, но не могли разобрать ни слова. Затем стражник отступил в сторону, и король с королевой посмотрели на детей. Король что-то пробормотал, и стражник вернулся туда, где оставил Пию и Энцио.

– Идите за мной, – приказал он, выводя их из зала.

Пия ощутила прилив гнева:

– Он должен был хотя бы поговорить с нами!

Один из стражников усмехнулся:

– Поговорить? С тобой?

– Да, – ответила Пия. – С нами. Нельзя отправлять людей в тюрьму, не дав им ничего сказать.

– Ха! В тюрьму! Ха-ха-ха! – теперь хором смеялись уже все стражники. – Ха-ха-ха!

– Что в этом смешного? – спросила Пия.

Стражник крепко держал её за руку.

– А кто ты такая, малышка, чтобы так вольно разговаривать с королевскими стражниками?

– Я Пия, и я хочу домой.

– О, я знаю, как тебя звать, девочка, – ответил стражник и повернулся к остальным: – Нет, вы слышали? Она домой хочет! В лачугу грубияна Пангини!

Стражники хором рассмеялись.

– Ха-ха-ха! – сказал один из них. – Прекрасно. Домой, в лачугу Пангини! Отлично!

– Не издевайся над моей сестрой! – взорвался Энцио. – Да, мы хотим домой.

– Ха-ха-ха-ха-ха-ха, – стражники смеялись, не прекращая, на всём протяжении пути, по которому они волокли ребят: вниз по ступенькам и через двор.

Перед тёмным проходом Энцио окликнул Пию:

– Гляди, там!

Пия проследила за его взглядом. Через двор шла синьора Ферелли со своими котами.

Некоторым людям нравятся перемены, им приятно то волнение, которым они разбавляют более предсказуемое течение жизни. Другие, напротив, не желают отказываться от устоявшихся привычек, дающих ощущение безопасности, и потому не любят изменений.

Наследник престола принц Джанни относился к первому типу: его радовало появление новых людей – за исключением, разумеется, обычной череды послов и скучных наставников.

Новая отшельница его матери вот уже несколько дней жила в замке в ожидании, когда будет готово её собственное жилище в конце грабовой аллеи. Её вид будил любопытство: глаза этой худой и морщинистой женщины, казалось, подмечают всё сразу: от одежды и облика собеседника и даже, непостижимым образом, его мыслей до света, мраморных полов и богатых ковров. За новой отшельницей повсюду следовали две её кошки: толстая трёхцветная и загадочная чёрная. Чёрная вышагивала так величественно, будто была кошачьей королевой.