Сергей Григорьев - Зуёк Койзмэн и кок Асей

Койзмэн, опершись на вережу, решительно прыгнул на залом, крича Асею:

— Коль так, — ты не товарищ мне. Прощай!..

Бревна то вздымались, то опадали под ногами зуйка. Порой они с грохотом вставали перед ним столбами и снова рушились. Порой внезапно под ногами разверзалась яма, открывая шумно пенные потоки, и Зуёк, держа все время шест свой за середину, мгновенно поворачивал его горизонтально; шест падал концами на края ямы из бревен, а зуёк мгновение висел на вереже над кипучей пропастью и ждал того, что в тот же миг и случилось: из ямы выпирает горою бревна и с громом громоздит все выше. Зуёк обернулся к тому берегу, где стоял Асей, и увидал, что кок, неловко прыгая с бревна на бревно, пошел следом за товарищем…

— Арря! Асей! Иди, я жду! Скорей… — кричал Койзмэн Асею.

Ждать и стоять на заломе не только опасней, но и во много раз трудней, чем итти…

— Ноги береги! Не стой, скачи! — кричал Койзмэн, сам переступая с бревна на бревно…

Кок оправился и стал быстрей придвигаться к зуйку…

— Иди за мной. Смотри, сейчас покатится залом.

Зуёк и кок спешили. Мимо них серыми резиновыми мячами снова промелькнула пара белок. Тот берег был уж близок, но тут вдруг весь залом осел и с грохотом покатился… Кок не только не понимал, но и не слышал, что кричал, оборотясь к нему лицом, Койзмэн и увидал, что берега реки вдруг побежали, кружась назад, будто из окна вагона…

Бревна под ногами мальчишек оседали, распадались, расходились…

— Садись верхом! — услышал кок; зуёк дернул его, и, оседлав бревно, кок очутился рядом с Койзмэном, лицом к нему: ноги опустили в воду… Зуёк сидел лицом назад и держал наготове шест, чтоб оттолкнуться от натиска пловучих бревен. Но теперь бревна плыли быстро и бесшумно, все одинаково, не обгоняя и не отставая… Залом пропал, и там, где в узине назад тому минуту была гора из бревен, меж берегов катилась шумная волна.

— Вот когда беда-то пришла! — сказал Койзмэн, — застынут ноги и конец — свернемся!

Берега неслись по сторонам вспененной реки назад… Ноги зуйка и кока стыли, и в них началась нестерпимая ломота. Свет тускнел в глазах Койзмэна. Он притянул к себе кока, обнял его, поцеловал и сказал:

— Прощай!

Так они сидели, застывая, обнявшись, поддерживая один другого, а бревно неслось вниз по реке. Упал туман, свиваясь над рекою пеленами. Койзмэн увидел, что берега тихо закружились, побежали тише, остановились. У зуйка и кока разом замерло сердце, кок тихо клонился к воде. Зуёк держал его, клонясь в другую сторону, чтобы не свернуться в воду. Он понял, что стремнина кончилась, бревна кружились в тиховодье.

— Держись, Асей! Зунд!..

Поперек лумболы, от берега до берега, протянулся зунд из узких плотов, скованных цепями. Подобрывом, льется серебряный поток горного ручья. Со скрежетом звенит в сарае циркульная пила — лесопилка. По зунду ходят с трубками в зубах сплавщики-шведы, в кожаных куртках, баграми подхватывают прибиваемые водой к зунду бревна и отводят к пильне. Один из сплавщиков подцепил багром бревно, на котором еле держались зуёк и кок, помог мальчишкам выбраться на зунд, молча сунул им сначала одному, потом другому трубку в рот, как соску, дал затянуться и отвернулся, чтобы поддеть новое бревно, не обращая более на кока и зуйка внимания. Асей и Койзмэн поспешно перебрались на берег и, кое-как обсушась на солнце, пошли тропой. Койзмэн шел теперь уверенно. На правом берегу, на мачте — синий финский флаг, на левом тоже мачта, и на ней красный флаг с белым крестом — норвежский. Зуёк и кок вышли на норвежский берег. Койзмэн повел Асея вокруг мачт с флагами, подалее от них, мимо гурьев — пограничных каменных столбов на вершинах тундры. Спустись с горы, Койзмэн сказал Асею:

— Ну, брат, теперь ты разговаривай.

Перед ними открылось усыпанное желтым гравием плотно укатанное шоссе. Вдоль шоссе тянулась на столбах телефонная проволока. Кок Асей огляделся кругом, поправил на голове кепку, хватился трубки — нету, — посмотрел на разбитые башмаки, покачал головой и, хлопнув по плечу товарища, сказал:

— Форвард! [27] Вперед.

Они пошли по шоссе под гору. Навстречу им в кариолке на резиновом ходу, запряженной сытой маленькой лошадкой, румяный норвег в панаме, с сигарою в зубах, приветливо кивнул и приподнял панаму, предупреждая поклон встречных. Кок Асей сдернул кепку и по-английски спросил, куда ведет дорога. — В Киркенес, — ответил норвег.

Шоссе вышло на берег фьорда, замкнутого со всех сторон горами. Под берегом на песке зуёк и кок увидели: шумною ватагою купаются мальчишки. На траве лежит несколько велосипедов. Кок Асей вступил с мальчишками в беседу. И Койзмэн с удивлением увидел, что мальчишки один за другим с криками выскочили из воды, окружили их и, замолчав, долго осматривали Койзмэна с ног до головы. Смутясь, Койзмэн хватился за кисет с махоркой, — нет ни пылинки. И уж один мальчишка побежал к кучке своей одежды и, перетряхнув, достал трубку и табак, набил и подал Койзмэну, за ним второй — Асею…

Потом один мальчишка ткнул Койзмэна пальцем в грудь и спросил:

— Большевист?

Койзмэн кивнул головой и важно пыхнул трубкой. Мальчишки снова зашумели, и все кинулись одеваться. Смотрит Койзмэн: один из них сел на машину и яростно засучил ногами — исчез на повороте шоссе…

Мальчишки окружили кока и зуйка тесным кольцом и двинулись по шоссе. Вперед понеслись, трубя и гудя рожками, велосипедисты. Мальчишки запели песню — незнакомую и непонятную Койзмэну. А кок Асей, лихо заломивши кепку на затылок, подпевал им и в такт шагу топал разбитыми башмаками ;из которых весело глядели пальцы.

Горы разбежались в стороны, и на широкой долине зуёк и кок увидели, что в гору в клубах дыма, ревя гудком, несется паровоз. Стрелами в небо — высоченные дымовые трубы, курясь дымком. Высокие красные корпуса. Под’емный кран. У пирса набережной — английский пароход. Вокруг завода словно расставлены игрушки: домики в два этажа, окрашенные в красный цвет, с белыми ставнями и отводами: крыши из черного толя. На круглой зеленой лужайке дом, а посреди лужайки мачта с большим норвежским флагом.

Должно быть велосипедисты разгласили новость; когда под песню круг мальчишек с зуйком и коком посреди вошел в городок, к шествию присоединились, выбегая из домов, не только мальчишки, но и девчонки; попадали в ногу и подхватывали песню.

На крылечках стояли женщины с детьми на руках и, указывая на кока и зуйка в кругу, говорили:

— Большевист!

На перекрестке присоединились к шествию две дамы в коротких синих юбках, мундирах военного покроя и в фуражках. Они лихо брали под козырек, раскланивались со знакомыми и шагали в ногу со всеми.