Евгений Лесников - На Смоленской тихо

– Что ты связался с этим заморышем? Айда на Волгу.

– Может, он тоже пойдет с нами, – Димка подтолкнул Леву в бок. – Пойдешь?

Леве надоело быть одному, хотелось завести друзей, он расхрабрился и решительно заявил:

– Пойду.

– Вот видишь, – Димка торжествующе посмотрел на Ваську. – Пошли, Лева.

– Иди, иди, – прошипел Васька, – посмотрим, что ты запоешь на Волге.

Лева шел рядом с Димкой, неуклюже поднимая ноги, боясь набрать в сандалии песку.

– Сними ты свои сандалии. Смотреть противно, вышагивает, как гусь, – и Васька, передразнивая Леву, показал, как тот вышагивает.

Лева разулся, но его ноги не привыкли к горячему песку, и он шел на цыпочках, часто перебирая ногами, отчего выглядел еще смешнее.

– Глянь-ка, балерина, – засмеялся Васька. Димка показал ему кулак, и Васька оставил Леву в покое.

На Республиканской улице им встретился Мишка. Пошагали вчетвером. Когда они спустились по шаткой деревянной лестнице к берегу Волги, прошел пассажирский пароход «Спартак». Ребята разделись, бросились в воду и поплыли наперегонки, чтобы успеть покачаться на волнах. Лева остался на берегу. Он прикрыл голову белой панамой и с завистью смотрел на далеко заплывших ребят. Вдоволь наплававшись, они вылезли из воды и улеглись на песок.

– Ты что, как гриб, накрылся своей панамой? – спросил Мишка.

Лева снял панаму и разделся. Аккуратно сложив брюки и рубашку, он лег рядом с Васькой. Горячий песок обжигал его нежную кожу, и он беспрестанно вертелся с боку на бок.

– Тебя что, блохи заели? – толкнул его Васька. – Иди искупайся, а то поджаришься, как карась на сковородке.

Лева не умел плавать и купаться боялся. Васька и Мишка схватили его за руки, втащили в воду и вытолкнули на глубину.

– Учись, заморыш несчастный! – Васька окунул Леву с головой.

Димка поспешил на помощь. Оттолкнул Ваську, подхватил едва не захлебнувшегося Леву и вытащил на мелкое место. Мишка и Васька набросились на Димку. Он защищался отчаянно: увертывался, нырял и ускользал от них, как угорь. Вынырнув, Димка услышал короткие тревожные гудки и Васькин крик. Прямо на них, шлепая колесами, надвигалась «Ласточка». Ребята едва успели увернуться. Колесо «Ласточки», фырча и загребая воду лопастями, прошло в двух метрах от них. Капитан приложил к губам мегафон и сказал ребятам все, что он о них думает. Мишка, Димка и Васька поплыли к берегу.

Мишка посмотрел на распластавшегося на песке Леву и тоном знатока изрек:

– Сгорит. – Наклонившись к нему, участливо спросил: – Спине больно?

Лева не ответил.

– Ты что молчишь? – Мишка тряхнул его за плечо.

– Так, – чуть слышно ответил Лева. Его одолела такая слабость, что лень было даже ворочать языком. Мишка продолжал расспрашивать:

– Голова кружится, тошнит? В холодок пойдешь? Смотрите, у него спина покраснела, как у вареного рака. – Он кивнул Димке и Ваське: – А ну, берите.

Ребята подхватили Леву под руки и повели в тень от навеса в конце конвейера для разгрузки барж. Лева вдруг повис у них на руках, ноги и руки судорожно задергались.

– Готов, солнечный удар! – заключил Васька.

– Молчи ты… Лучше набери воды, – Мишка сунул ему панаму.

Они перенесли Леву под навес и уложили в тени. Плеснули в лицо воды, а мокрую панаму положили на лоб.

– Зачем ты его притащил? Теперь канителься с ним…

– Я же ему говорил, – Васька кивнул на Димку. – А он носится с этим Левой. Когда ты только с ним познакомился?

Димка рассказал им о том, как был у Левы, и о новой проделке Юльки-воровки.

– Я давно говорил, что с ней надо кончать, – с жаром заявил Васька. – Вот только Пашка… С ним страшно связываться. Он ведь с Юлькой заодно.

– Что ты его боишься? Будем вместе, так он нам ничего не сделает. – Мишка повернулся к Димке – Скажи, не так?

– Так-то оно так, – сказал Димка. – Только мне все никак не верится, что Юлька собирала деньги не для Красного Креста.

– Как же, держи карман шире! Будет Юлька-воровка для кого-то стараться!

– Тогда ее за одно это может забрать милиция.

– Не заберет, – сказал – Васька и объяснил: – Она симулянтка, сумасшедшей притворяется.

Димка сидел на диване и смотрел, как Екатерина Николаевна собирается на работу. «Что она никак не уйдет? И возится, и возится. Взялась пол подметать: боится, что около стола крошки растопчут. Сказал же ей, что подмету. Так нет, все хочет сделать сама. Любят эти женщины себе лишнюю работу находить. Другое дело – мужчины. Отец давно ушел, а она все копается и копается…» – Димка встал и нетерпеливо прошелся по комнате.

– Эх, женщины, – вздохнув, проговорил он. Екатерина Николаевна взъерошила Димке волосы, рассмеялась:

– И отец так говорит, а теперь вот и ты.

Она повернулась к зеркалу, поправила прическу и наконец-то ушла.

Димка выглянул в окно, увидел около калитки Мишку и Ваську.

– Вы что так долго? Мне вчера знаете как от матери за деньги попало?

– Лупила? – спросил Мишка.

– Нет, ругала здорово.

– Ну мы Юльку за это укараулим.

– Может, лучше на Волгу?

– А кто Юльку накажет?

Караулили они Юльку довольно долго и уже хотели плюнуть на свою затею и побежать на Волгу, как та появилась. И сразу же направилась к двери с дыркой. Подглядывать за Климовыми, видно, стало ее привычкой. Мальчишки мигом заняли боевую позицию, и едва Юлька приблизилась, Мишка хлестнул из банки чернилами по дырке. Юлька взвыла дурным голосом. Чернила были фиолетовыми, химическими, не отмывались долго. Подглядывать у нее охота пропала.

Под окном раздался свист. «Васька!» – обрадовался Димка, сбежал по лестнице и замер: у двери стояли Виолетта и Васькина старшая сестра Маша, а за ними – улыбающийся Васька. «Чему радуется? – растерялся Димка и покосился на Виолетту. – Вырядилась, модница, ждали тебя здесь».

На Виолетте было темно-вишневое шелковое платье, на ногах – белые туфли-лодочки, а волосы поддерживала все та же алая лента, завязанная большим бантом. Маша, в своем полинявшем ситцевом платье и старых чувяках, выглядела рядом с ней Золушкой.

– Долго будем играть в молчанку? – Виолетта сунула Димке тяжелый пакет. – Не разбей, здесь пластинки, – и будто не замечая неприязни, с которой он их встретил, первой застучала каблучками по лестнице, объясняя на ходу: – Моя мама не любит эстрадную музыку, и мы решили пойти к тебе. Не дуйся на Ваську, он ни при чем, и он такой же дикарь, как ты. Мы его насильно уговорили.

Васька подмигнул Димке и пожал плечами. Это можно было понимать так: от девчонок все равно никуда не денешься, и с ними приходится мириться как с неизбежным злом. Он поставил на патефон пластинку и объявил: