Валентин Леднев - Ромка едет на охоту

К удивлению Федулыча и Ромки, возвратился он скоро. На поясе у него висели две убитые утки, а в руках он принес живую.

— Живая? — обрадовался Ромка. — Как ты ее поймал?

— Я наставил на нее ружье и крикнул: «Крылья вверх!». Она испугалась и подняла крылья — сдалась в плен.

— Ох ты! Вот здорово!

— Еще пойдешь? — спросил Федулыч, снимая с крючка очередного линька и кидая его в торчащую из воды горловину садка.

— Нет, не пойду. На шулюм есть, а больше нам не нужно.

— Это правильно, — одобрил Федулыч. — Все бы так рассуждали — дичи было бы побольше…

Отец уложил патроны в сумку, прикрыл убитых уток травой, а живую посадил в маленький Ромкин рюкзачок. Отойдя в сторонку, он принялся чистить ружье.

А Ромка тем временем достал из палатки свое деревянное ружье, осторожно развязал рюкзак и, нацелив ружье на утку, звонко крикнул:

— Крылья вверх!

Утка взмахнула крыльями и… полетела. Дик разразился ей вслед радостным лаем.

Осторожно повесив ружье на сучок, отец подошел к ошеломленному Ромке. Он хотел сказать: «Эх, ты! Я же пошутил. Разве утка понимает человеческий язык? Я не кричал: «Крылья вверх!». Просто она испугалась моего выстрела и наткнулась на дерево. Я и подобрал ее, оглушенную. А теперь утка отошла и вот, пожалуйста, — улетела…». Так хотел сказать отец. Но не сказал. Ему было жалко Ромку, в глазах у которого стояли слезы.

— Не горюй, малыш, — похлопал он сына по плечу. — Нам хватит и двух. А этой утке повезло — ну и пусть живет!

— Почему она меня не послушалась?

— Так у тебя ружье-то не настоящее! — улыбнулся отец. — Утка, она хитрая, соображает, кому в плен сдаваться, а от кого и удрать можно…

А потом они до самой темноты ловили сазанчиков и линьков. Ромка с отцом натягали изрядно, но перещеголять Федулыча не смогли. Уходя, он показал Ромке огрузневший от улова садок и пошутил:

— Рыба, она знает, кто ее любит больше, чем уток!..

Стоял теплый солнечный денек. Отец лежал под деревом и читал книгу. Дик спал возле него. А грустный Ромка сидел с удочкой на берегу озера.

Он был грустный потому, что накануне из лодки убежал Пушок. Куда и как он убежал, никто не видел. Даже Дик, ночевавший около палатки, на вопрос: «Где Пушок?» — только виновато помахал хвостиком.

«Ежик убежал, утка улетела… Что я теперь покажу маме? — думал Ромка. — А Костя? Разве он поверит, что у меня был настоящий ежик?»

Он забыл про поплавок и спохватился только тогда, когда удилище, лежавшее возле его ног, тихонько поползло в воду. Ромка схватил удилище и потянул на себя. Что-то тяжелое было на конце лески.

— Пап, поймал! — закричал он. — Помоги!..

Подбежавший отец осторожно вывел на песок… черепаху. Это была небольшая черепаха, можно сказать, черепашонок. Но Ромка видел черепах только на картинке, поэтому глядел на свою добычу боязливо.

Отец вынул изо рта черепахи крючок и положил ее на травку подальше от воды. Черепаха втянула под панцирь голову, ноги и хвостик и лежала неподвижно. Дик тявкнул для храбрости, но подойти к черепахе, как и Ромка, не решился.

— Ну, чего вы испугались? — засмеялся отец. — Она не кусается. У нее даже зубов нет. От врагов она спасается вот так: прячется в свою броню, и все.

Постепенно Ромка осмелел и даже взял черепаху в руки. Осмелела и черепаха. Как только Ромка клал ее на землю, она начинала ползти к воде. Он перевернул ее на спину, но черепаха изловчилась и тут же опрокинулась на живот. И снова устремилась к воде…

Пока Ромка забавлялся с черепахой, отец решил искупаться. Вскоре из воды раздался его голос:

— Ого! Да их тут, оказывается, целый выводок! Вот на этого чуть не наступил в воде…

Он вынес на берег другого черепашонка, чуть больше первого. Но этот был тихий, замкнутый: как вобрался в панцирь, так и лежал все время неподвижно.

— Шустрик и Мямлик, — решил Ромка, вспомнив какую-то телевизионную передачу. — Я их буду звать Шустрик и Мямлик. Вот этот, который не двигается, Мямлик, а который все время убегает, Шустрик. А что они едят, пап?

— Разных водяных букашек, жучков, травку… У тебя что было на крючке?

— Червяк.

— Ну вот, значит, и червей едят.

— Давай их покормим!

— Они сейчас не будут есть: боятся. Да и вообще за их здоровье можно пока не беспокоиться: черепахи обходятся без еды по нескольку месяцев. Даже полгода могут потерпеть.

— Полгода?

— Да, особенно в зимнее время. На зиму они залегают в спячку, как медведи, ужи и некоторые другие животные. А весной, когда солнышко пригреет, просыпаются.

— Вот здорово! Я их повезу домой. Мямлика Косте подарю, а Шустрика себе оставлю… А где Шустрик? Вон он! Пап, держи!..

Но было уже поздно: Шустрик достиг обрывчика и плюхнулся в воду. Отец пошарил ногами в мутной воде и махнул рукой:

— Ушел… Вот что значит настойчиво стремиться к свободе! Молодец твой Шустрик! А ты не горюй: Мямлика Косте отдашь, а тебе и с Диком хлопот хватит.

Ромка вздохнул и согласился.

В тот день Ромка с отцом бродили по лесу просто так: без ружья и без удочек. Они разглядывали деревья, собирали цветы. Ромка то и дело накрывал сачком то бабочку, то кузнечика, то какого-нибудь жучка.

Когда они уже возвращались к лодке, услышали гвалт возле одиноко стоящего молодого тополька. Подошли поближе и увидели, что воробьи избивали какую-то крупную птицу. Вцепившись когтями в крепкий сучок, птица раскинула крылья, раскрыла клюв и жалобно пищала, отбиваясь от своих обидчиков.

Увидев людей, воробьи бросились врассыпную, а птица осталась на месте. Она не улетела даже тогда, когда отец и Ромка подошли к ней почти вплотную и стали рассматривать ее.

Птица была величиной с голубя, может быть, чуть поменьше. На ее рыжеватом оперении выделялись темно-бурые пятна. Желтые ноги заканчивались крепкими черными когтями. Клюв был тоже черный, острый, загнутый книзу. По бокам клюва виднелись желтые полоски.

— Это птенец пустельги, — сказал отец, внимательно оглядев птицу. — Странно, почему он так поздно вывелся?

— Такой большой, а воробьев испугался, — пожалел птенца Ромка.

— Он, наверно, совсем не умеет летать, — ответил отец, — иначе воробьям бы несдобровать.

— А почему они напали на него?

— Пустельга — хищник. От этого разбойника часто достается мелким птахам. Может, и этот попытался напасть на воробьев. Но они догадались, что перед ними неопытный птенец, и дали ему сдачи.

— Значит, пус… пус… ну, эта птица — вредная?

— Да как тебе сказать… Она питается не только птичками, но и насекомыми, и грызунами…

— Какими грызунами?

— Так называют мышей, сусликов и других мелких животных, которые грызут растения, в том числе и хлеб. Пустельга уничтожает грызунов, значит, она полезна для человека. Да и птичек она догоняет, как правило, только ослабленных, больных, так что вроде бы выполняет роль санитара. Ну-ка поймай для этого несмышленыша кузнеца.