Лемони Сникет - Тридцать три несчастья. Том 4. Занавес опускается [книги 11-13] [сборник litres]

– Франк? – спросил Клаус.

– Нет, – ответил человек и начал спускаться по ступеням.

Бодлеры шагнули за ним, отметив, что кваканье лягушек стало заметно громче, хотя самого пруда не было видно из-за облаков пара, валившего из трубы. Вайолет, Клаус и Солнышко тревожно переглянулись и двинулись следом.

– Эрнест? – спросила Солнышко.

Человек улыбнулся и сошел со ступеней, исчезнув в облаке пара.

– Нет, – сказал он, и бодлеровские сироты вышли из отеля и тоже исчезли.

Слово «развязка» – это не просто название отеля, особенно теперь, когда и сам отель, и все его тайны практически забыты, а уцелевшие члены семьи, которая им владела и управляла, сменили фамилию и работают в других гостиницах – небольших и не таких гламурных. Слово «развязка» имеет отношение к распутыванию узлов и означает раскрытие всех тайн сложной и загадочной истории, например истории жизни бодлеровских сирот или других ваших знакомых, в биографии которых много вопросов без ответов. Развязка – это миг, в который развязываются все узлы, распутываются все нити и все тайны становятся достоянием гласности. Но не следует путать развязку с концом истории. Так, например, развязка истории про Белоснежку наступает в тот миг, когда мисс Белоснежка пробуждается от зачарованного сна и решает покинуть гномов и выйти замуж за прекрасного принца, а в загадочной старушке, которая подсунула ей отравленное яблоко, узнают злодейку-королеву, однако конец истории про Белоснежку наступит много лет спустя, когда в результате несчастного случая во время прогулки верхом Белоснежка сляжет в лихорадке, от которой уже не оправится. Развязка истории про трех медведей наступает в тот миг, когда медведи возвращаются домой, обнаруживают, что некая девочка покусилась на их частную собственность и беззастенчиво на ней спит, и либо гонятся за ней до самой деревни, либо съедают ее, в зависимости от того, какой вариант сюжета хранится в вашей библиотеке, но конец истории про трех медведей наступит, когда отряд юных скаутов забудет затушить костер и все усилия Группы Пожарников-Волонтеров спасти лесных обитателей от верной смерти окажутся бесполезными.

Разумеется, в некоторых историях развязка и конец наступают одновременно, например в опере «La Forza del Destino» , когда персонажи узнают и убивают друг друга на протяжении одной-единственной арии, но обычно развязка истории не последнее событие в жизни ее героев и не последнее несчастье, которое их постигает. Часто она становится предпоследней передрягой. И когда бодлеровские сироты вслед за таинственным незнакомцем покинули отель и сквозь клубы пара вышли на берег зеркального пруда, развязка их истории стремительно приближалась, в то время как конец еще поджидал в отдалении, словно тайна, покрытая мраком, или одинокий остров посреди бурного моря, чьи волны бьются о городские набережные и о стены непостижимого отеля.

– Должно быть, Бодлеры, у вас накопилась тысяча вопросов, – сказал человек. – Только подумайте – вы получите ответы на них прямо здесь и сейчас!

– Кто вы такой? – спросила Вайолет.

– Я Дьюи Денуман, что по-французски значит «развязка», – ответил Дьюи Денуман. – Третий тройняшка. Неужели вы обо мне не слышали?

– Нет, – сказал Клаус. – Мы думали, есть только Франк и Эрнест.

– Франку и Эрнесту достается все внимание, – сказал Дьюи. – Они носятся по отелю и всем управляют, а я таюсь в тени и завожу часы. – Он тяжко вздохнул и мрачно уставился в глубины пруда. – Это-то мне и не нравится в Г. П. В., – сказал он. – Очень уж любят подпустить туману.

– Туману? – спросила Солнышко.

– «Подпустить туману» – значит использовать всевозможные уловки, дабы скрыть истинное положение дел, – объяснил Клаус. – Но какое это имеет отношение к Г. П. В.?

– До раскола Г. П. В. была как публичная библиотека, – сказал Дьюи. – Примкнуть к нам и получить доступ ко всем сведениям, которыми мы располагали, мог всякий желающий. Волонтеры всего земного шара читали исследования друг друга и брали друг у друга книги. Тогда казалось, будто мы можем сделать так, чтобы целый мир стал уютным, безопасным и начитанным.

– Наверное, прекрасные были времена, – заметил Клаус.

– Я их почти не помню, – сказал Дьюи. – Когда случился раскол, мне было четыре года. Я был такой маленький, что не мог дотянуться даже до моей любимой полки в семейной библиотеке – до книг, помеченных индексом «ноль двадцать». Но однажды ночью, пока родители развешивали по всему дому воздушные шары, готовясь к нашему пятилетию, нас с братьями забрали.

– Куда забрали? – спросила Вайолет.

– Кто забрал? – спросила Солнышко.

– Ваша любознательность меня восхищает, – сказал Дьюи. – Женщина, которая меня забрала, говорила, что можно остаться в живых даже после конца света, если не бояться перемен, обладать ненасытной научной любознательностью, интересоваться большим и довольствоваться малым. И она доставила меня в убежище в горах, где, как она говорила, в детях развивают подобные качества.

Клаус открыл записную книжку и принялся лихорадочно записывать.

– Штаб на Главном перекрестке ветров, – сказал он.

– Наверное, родители по вас скучали, – сказала Вайолет.

– Они погибли в ту ночь, – сказал Дьюи, – во время ужасного пожара. И мне не нужно рассказывать вам, что я чувствовал, когда узнал об этом.

Бодлеры вздохнули и уставились на пруд. На гладкой поверхности воды виднелись одинокие огоньки окон, но по большей части отель был темный, так что и пруд тоже был темный. Конечно, не нужно было рассказывать Бодлерам, каково это – потерять родителей так внезапно и в таком юном возрасте.

– Не всегда дела обстояли так печально, Бодлеры, – сказал Дьюи. – Раньше убежища были устроены по всему земному шару, и сиротам вроде вас не приходилось скитаться, пытаясь найти благородных людей, готовых им помочь. С каждым поколением раскол усугубляется. Если справедливость не победит, скоро не останется ни одного убежища и ни одного человека, который помнит, каким должен быть мир.

– Не понимаю, – сказала Вайолет, – почему нас не забрали в убежище, как вас?

– Как же, вас забрали, – сказал Дьюи. – Вас забрал Граф Олаф и пытался удержать у себя, как ни старались благородные люди ему помешать.

– Но почему же никто нам ничего не объяснил?! – спросил Клаус. – Почему нам до всего приходилось докапываться самим?!

– К сожалению, таков этот злобный мир, – сказал Дьюи, покачав головой. – Везде напущено туману, Бодлеры. С момента раскола все исследования, все наблюдения, даже книги оказались разбросаны по свету. Это как слон в любимом стихотворении вашего папы. В руках у каждого крошечная крупица истины, а целостной картины нет ни у кого. Однако скоро все изменится.