Октав Панку-Яшь - Долго еще до вечера?

— А-ах! — сказала медуза. — Я не про купальник, хотя он очень хорошенький, на нем, как я насчитала, 143 синие горошины, чудные синие горошины… Я про то, что у тебя разгар каникул, а у нас, медуз, середина учебного года.

— Как? — удивилась Лиана. — Вы учитесь летом?

— Разумеется, ответила медуза.

— А что делаете зимой?

— Что делаем? Когда не катаемся на коньках, то разговариваем, вяжем, пьем чай…

— Соленый чай? — спросила Лиана.

— Чуть-чуть, в самую меру, — ответила медуза.

— Ага, — сказала Лиана. — А в каком ты классе?

— В первом «Б«.

— Знаешь, сколько будет один да один?

— Сегодня уже не знаю, — искренне пожалела медуза — Но вчера было вполне достаточно.

— А читать ты уже умеешь? — спросила Лиана.

— Конечно. Только еще путаюсь в больших буквах и в маленьких. А средние знаю прекрасно.

— У вас есть урок физкультуры? — полюбопытствовала Лиана.

— Есть. Только мы называем его уроком музыки.

— Может, это потому, что у вас нет уроков музыки, — догадалась Лиана.

— Нет, у нас есть и музыка, только эти уроки мы называем физкультурой.

— Вы учитесь плавать?

— Нет. Плаваем, чтобы учиться. У нас все очень странно. Вон, видишь на горизонте корабль?

— Вижу, — сказала Лиана.

— А я не вижу, — сказала медуза. — А видишь, чайка летит?

— Вижу, — сказала Лиана.

— Я совсем не различаю, — сказала медуза. — Не правда ли, странно?

. — Очень, — согласилась Лиана.

Когда стало десять часов, медуза спросила, правда ли, что сейчас десять часов, и Лиана ответила: десять.

— Значит, большая перемена кончилась, и мне пора уходить. До свидания, Лиана. Можно, я приду к тебе завтра?

— Конечно. Приходи каждый день.

И медуза приходила каждый день, кроме четверга, когда она неизвестно почему, не могла прийти, и беда в том, что никогда известно не будет.

Между тем Лиана загорела так, как ей хотелось, и стала будто натуральный шоколад. Медузу она не забыла и несколько раз писала ей по адресу: «Черное море, Мамая, Медузе из первого класса «Б», до востребования».

ЭТА ИСТОРИЯ произошла не так чтоб уж в те времена, когда блох ковали, а много позже, когда блохи стали ужасно невыносимы, — и я, ребята, желаю вам с ними не встречаться.

…Недалеко от дома козы с тремя козлятами стоял, говорят, дом козленка с тремя козами. Это был обыкновенный козленок, не большой и не маленький, не красавец и не урод. Как говорится, не так чтобы очень, но и не очень чтобы так. Только вместо одной козы у него было три: коза-мама, коза-тетя и коза-бабушка.

Здорово хорошо жилось тому козленку!

Ну и здорово жилось!

Утром, едва откроет глаза, начинает приказывать:

— Мама-коза!

— Что, мой сыночек любимый?

— Одень меня! Я сам не могу…

Коза-мама но ждет, чтобы ей говорили дважды, лезет под кровать, начинает искать ботинки, залезает на шкаф ищет штанишки, влезает в печь — ищет рубашку.

Соберет коза-мама одежду и давай его одевать. Завяжет ботинки — ох! Натянет штанишки с рубашкой — ой! Подпоясает пояском — уф!

Но вот с одеванием покончено, и козленок опять приказывает:

— Тетя-коза!

— Что, мой любимый племянничек?

— Накорми меня! Я сам не могу…

Тетя-коза немедля бросается в кухню, наливает в горшочек свежего молока и накладывает в блюдо горячей мамалыги, потом ставит горшочек и блюдо на поднос с салфеткой и скорехонько к кроватке козленка. Берет тетя-коза мамалыгу и сует в рот козленку. Подносит тетя-коза горшочек к губам козленка, поит его молоком. И так пока не кончится вся мамалыга в блюде и все молоко в горшочке. Бывало, что принесет ему тетя-коза и пирог, потому что она была мастерица пироги печь, а козленок — есть…

Весь день козленок резвится на вольном воздухе, а вечером придет домой, растянется на кровати и приказывает:

— Бабушка-коза!

— Что тебе, ненаглядный мой внучек?

— Усыпи меня! Я сам не могу…

Бабушка-коза, мигнуть не успеешь, у постели его присядет и давай напевать да убаюкивать. Вот какое житье было козленку — лучше не надо!

— Мама-коза, одень меня!

— Тетя-коза, накорми меня!

— Бабушка-коза, усыпи меня! Я сам не могу…

И мама-коза, и тетя-коза, и бабушка-коза все дела бросали и не медля к козленку бежали, выполнять его приказания. Мама-коза бросала белье в корыте, едва успевала руки вытереть, живо одевала козленка. Тетя-коза бросала чинить рубашку, второпях колола иголкой пальцы и бежала кормить козленка. Бабушка-коза откладывала вязальные спицы, на ходу роняла и разбивала очки, но всегда без промедления принималась усыплять, баюкать козленка.

— Бабушка-коза, усыпи меня!

— Тетя-коза, накорми меня!

— Мама-коза, одень меня! Я сам не могу…

Ну и житье! При таком житье хоть сто лет живи — все мало покажется!

Но вот как-то вечером, когда бабушка-коза уже усыпила козленка, постучалась к ним соседка, коза с тремя козлятами.

— Дорогие мои сестрицы, — сказала она козе-маме, козе-тете и козе-бабушке, переступив их порог. — Пришла я к вам с большой просьбой. Завтра мой старший козленок женится. И мне очень хочется устроить пир на весь мир. Будьте добры, приходите помочь голубцы делать, калачи печь и все, что надобно по такому случаю. А уж я вас отблагодарю, расплачусь, посажу как почетных гостей во главе стола. Согласны ли вы?

— Согласны. Завтра чуть свет у тебя будем, сестрица! И охотно поможем, — ответила коза-мама. — А что до расплаты и почетных гостей, то это для нас слишком великая честь, и мы просим тебя об этом не беспокоиться.

На другой день чуть свет, когда солнце еще только-только глаза протирало со сна, ушли все три козы одного козленка к соседке-козе с тремя козлятами.

Часа через два-три пробудился козленок.

И по обыкновению закричал:

— Мама-коза, одень меня!

Но никто не пришел одевать. Мамы-козы, как вы знаете, дома не было. Тогда козленок стал по постели кататься и реветь дурным голосом:

— Одень меня! Одень меня! Одень! Я сам не могу!

Как раз в это время проходила мимо лиса и, услышав рев, заглянула в окно — узнать, что такое там происходит, ведь она была любопытная по характеру. Да не только любопытная, но еще и большая плутовка. Воровала походя — страсть!

— Не кричи так, козленочек, — пропела лиса медовым голосом. — Если ты не можешь одеться сам, я тебе помогу… Брось мне свою одежку, я тебя живо одену!

Козленок обрадовался и бросил ей рубашку со штанишками. Лиса поймала их, сунула в мешок — и след простыл!

Ужасно обидно стало козленку, и он горько-горько заплакал. Плачет, вздыхает и вот захотелось ему есть. И он закричал:

— Тетя-коза, накорми меня!

Но никто не пришел накормить. Тети-козы, как вы знаете, тоже дома не было.

И опять стал козленок кататься, реветь: