Октав Панку-Яшь - Долго еще до вечера?

— Накорми меня! Накорми! Накорми! Я сам не могу!

Когда он ревел, мимо шел медведь. Я, ребята, на своем веку много всяких медведей видел, больших, маленьких, шоколадных, но такого обжору, как этот медведь, не встречал. Что ни попадется ему — все проглотит!

— Перестань, козленочек, не реви, — стал его медведь успокаивать. — Скажи мне, где у вас еда лежит, я тебе помогу… Накормлю на славу!

Ясно, что козленок сказал. Медведь на кухню ввалился и давай за семерых уплетать. Съел всю мамалыгу, выпил молоко до последней капельки, да еще, жадина, проглотил чугунок с деревянной мешалкой.

Тут козленок еще громче заплакал. И плакал, и плакал. Весь дом от рева дрожал. (Вы ребята, готов поспорить, сколько бы ни старались, громче его не сможете, но лучше, если вы и стараться не будете!) Но ведь всем известно, что от плача хочется спать.

Вот козленок и закричал:

— Бабушка-коза, усыпи меня!

Но никто не пришел усыплять. Бабушки-козы, как вы знаете, тоже дома не было.

И козленок опять давай кататься, реветь:

— Усыпи меня! Усыпи! Усыпи! Я сам не могу!

Тут как раз волк на прогулку вышел. Он недалеко проходил и все слышал.

— Не кричи, козленочек, — хриплым голосом сказал волк. — Погоди, я тебя усыплю…

Зашел волк в дом, сел рядом с козленком, баюкает его и поет:

Козленок в ужас пришел — и я даже не знаю, откуда у него силы взялись, вырвался — и бежать куда глаза глядят.

Только к вечеру воротился домой — раздетый, голодный, измученный. Только в дверь зашел, говорит:

— Мама-коза, тетя-коза, бабушка-коза, я вам все расскажу, что со мной приключилось, но сначала найду свои вещи, оденусь да поем, а то я сильно проголодался.

Оделся козленок, съел все, что в горшках нашел, а рассказать ничего не успел — уснул как убитый.

ЭТО СО ВСЯКИМ может случиться. Любой может ушибить или уколоть себе палец.

Немного поболит и пройдет.

Беда в том, что целый час или два, а то и день-два все время хочется держать этот палец кверху.

Подходит Виолета и спрашивает:

— Ты что?

Ты смотришь на нее и не понимаешь.

— На что посмотреть? — спрашивает Виолета.

— Как на что посмотреть?

— Ну, на что ты пальцем показываешь?

— Я не показываю.

— Тогда почему так держишь его?

— Я не держу. Это он сам.

— Хочешь, я тоже так буду держать?

— Держи, раз охота.

— Думаешь, это великое дело — держать палец кверху?

— А кто сказал, что великое?

— Ты, я вижу, им задаешься.

Что на это ответить? Ну что на это можно ответить? С этой Виолетой лучше не связываться. Стоит тебе только подержать палец кверху, как и она захочет держать палец кверху или бросит тебе в лицо, что ты задаешься.

Ты идешь к маме и просишь завязать палец.

— Болит? — пугается мама.

— Нет.

— Тогда незачем завязывать. Крови нет. Завязывать незачем.

— Мне все время хочется держать его кверху.

— Ну и прекрасно. Держи кверху и не мешай мне, видишь, сколько дел.

— Можно, я сам завяжу?

— Делай что хочешь, только не переворачивай все вверх дном. Я только что прибрала за тобой.

Заходишь в ванную, открываешь белый шкафчик, берешь бинт. Начинаешь накручивать его на палец, но у тебя ничего не получается. Одной рукой не получается.

Идешь с бинтом к маме.

— Я сам не могу.

— У меня на пустяки времени нет, — говорит мама.

— Пожалуйста, помоги чуть-чуть.

В конце концов мама забинтует палец. И бантик завяжет. Только пока ты увидишь этот бантик завязанным, тебе придется молча выслушать слова, которые далеко нельзя назвать приятными.

— Вечно ты мне надоедаешь, — говорит мама. — У тебя есть игрушки, есть карандаши, — говорит мама, — шел бы на улицу да играл с ребятами, — продолжает мама, — а то пристаешь ко мне, от дела отрываешь, — говорит и говорит мама, а ты молчишь, должен молчать, иначе останешься с незавязанным пальцем. — Где это видано, в бинты играть? Придет же такое в голову! — сердится мама. — Это отец виноват, распустил тебя, — говорит и говорит она, а ты молчишь, иначе останешься с незавязанным пальцем.

Но всему приходит конец, мама завязывает бантик, ты говоришь: «Спасибо!», мама притворяется, что не слышала, и не отвечает: «Не за что!». Ты выходишь из кухни с завязанным пальцем. Ого! Теперь дело другое!

Звонишь к тете Марии с первого этажа. Не успеваешь рта раскрыть, а она уже видит завязанный палец.

— Что с тобой?

— Ничего.

— Сильно болит?

— Нет.

— Ладно, пройдет. Заходи, угощу вишневым вареньем.

Ты ешь варенье и, как бы ни держал завязанный палец, он немножко лезет в блюдечко. Ничего, так даже интереснее.

Выйдя от тети Марии, ты встречаешь на лестнице дядю Маноле.

— Что у тебя с пальцем?

— Завязан.

— Это видно. Чем порезался?

— Я не порезался.

— Но палец, я вижу, в крови. Повязка намокла.

— Это не кровь. Это чуточку вишневое варенье.

— Ты у меня как будто шарики просил?

— Просил, но вы мне, дядя Маноле, не дали.

— Ну так сейчас дам, пошли!

От дяди Маноле ты выходишь с горстью шариков и звонишь к тете Лие. Тетя Лия плохо видит, носит очки, но все равно плохо видит, так что она спрашивает, зачем ты звонил.

— Посмотрите, что у меня.

Тетя Лия наклоняется и видит шарики.

— Красивые шарики, — говорит. — Но я сейчас занята, приходи после обеда, попугаев посмотришь.

И хочет закрыть дверь.

Она хочет закрыть дверь, но не может, потому что в дверях стоишь ты.

— Я не про шарики. У меня палец завязан!

Тетя Лия опять наклоняется и теперь видит завязанный палец.

— Ой, что у тебя с пальчиком?

— Ушиб.

— Заходи, поиграй с попугаями.

Разве можно отказаться? Как откажешься, когда ты ради попугаев и пришел.

Один попугай желтый с зеленым и его зовут Коко. Другой попугай желтый с зеленым и немножко синим на шейке и его зовут Моко. Один сидит в углу клетки и держит один глаз закрытым. Другой клюет яблочную кожурку. Ты хочешь просунуть сквозь проволочную сетку завязанный палец, чтобы потрогать хвост Моко, но палец не лезет. Хорошо, что у человека десять пальцев! Потом ты учишь Коко и Моко разговаривать. Вспоминаешь смешное слово, например, каракатица или чучело, или мультики и повторяешь тысячу раз. Коко и Моко запоминают их. Так говорит тетя Лия. А Коко и Моко молчат. Молча учатся. Никогда не скажут, чему научились.

Потом ты возвращаешься домой и снимаешь повязку. Тебе уже не хочется держать палец кверху. Ты даже забыл про ушибленный палец. Ты играешь шариками, думаешь о попугаях и ощущаешь во рту кисловатую сладость вишневого варенья.

И это все?

Да нет, не все.