Фрида Нильсон - Тонкий меч

Мы бегом спустились по склону и шагнули на длинный узкий подвесной мост. Он слегка покачивался у нас под ногами, пока мы бежали к воротам. Я бросил взгляд на воду и увидел белые лилии на больших и плоских, как тарелки, листьях. Зеленые нити водорослей обвивали опоры моста. Принцесса постучала в створку ворот. Пока мы ждали, Трине украдкой рассматривал ее маленький изящный меч, висевший в ножнах на поясе. На эфесе была выгравирована надпись — королевский девиз: «Храбро пролить кровь». Ну, мы с Трине пролили, во всяком случае, немало своей крови. Что с нами будет? Сможет ли мама Принцессы нам помочь? А если это ловушка? Может, они просто хотят бросить нас в тюрьму, чтобы мы там истекли кровью, пока ни капли не останется, и превратились в два бледных бессильных тела?

Мы услышали, как кто-то по ту сторону ворот отодвигает засов. Спартан, открывший нам, был уже немолод — седая шкура, подслеповатые глаза — и походил на привидение. На морде у него виднелись несколько жировиков, а над глазами торчали длинные волоски. Куртку украшал искусно вышитый орнамент.

— Принцесса! — ахнул он и чуть не лишился сознания от счастья. Старик с трудом опустился на колено и протянул к ней руки.

— Здравствуй, Антвон! — сказала Принцесса Спарты и обняла его. — А мама дома?

Старый спартан, которого звали Антвон, кивнул и, пошатываясь, поднялся на ноги.

— Конечно. Она у себя в комнате. Входи.

Он немного замешкался, когда увидел, что Принцесса пришла не одна, и, махнув в сторону меня и Трине, спросил:

— А это… чужеземцы?

— Они наелись диких ягод, — объяснила Принцесса. — Миленький Антвон, позови кого-нибудь, кто им поможет. Вот он может умереть.

С этими словами она указала на меня. Антвон выпучил глаза. Кажется, его удивило не то, что я могу умереть, а то, что я все еще жив. Но он ничего больше не сказал, поклонился Принцессе, запер за нами ворота и задвинул тяжелый засов. А затем, шаркая, скрылся в левой галерее замка.

— Туда, — указала Принцесса и пошла по правой галерее. Во дворе замка был сад, где росли бархатные гортензии, давидии и магнолии. Клумбы выглядели немного запущенными, в некоторых местах сорняки выползли на дорожку. Светло-серые статуи, облупленные и кое-где почерневшие, виднелись здесь и там среди зелени. Они изображали спартанов с мечами. У некоторых не хватало лапы или двух, но они все равно смотрелись гордо и величаво. Там был еще фонтан: фигура, очень похожая на Принцессу Спарты, пускала изо рта струйку воды, которая, описав дугу, попадала в небольшой бассейн.

Дойдя до конца галереи, Принцесса отворила тяжелую, обитую железом дверь. Внутри была лестница. Мы поднялись по ней и оказались в длинном коридоре, тускло освещенном масляными светильниками. Принцесса поспешила к двери в королевские покои и постучала.

— Входите, — раздалось из-за двери.

Принцесса открыла. Королева сидела на подушке и читала книгу. На ней была длинная светлая рубаха, а на шее — ожерелье из драгоценных камней размером с яйцо. Когда она увидела, кто вошел, то опустила книгу на пол и встала. И тут вся заносчивость словно спала с Принцессы.

— Мама, — прошептала она и бросилась в объятия Королевы. — Я так по тебе скучала!

— А я по тебе, — ответила Королева. У нее был приятный спокойный голос, словно она напевала колыбельную. Она погладила дочь по голове и поцеловала в лоб. А потом с любопытством поглядела на меня и Трине.

— Мама, это Трине и Саша, — представила нас Принцесса. — Они наелись горьких ягод. Я попросила Антвона дать им какое-нибудь лекарство.

— Рада знакомству, — сказала Королева. Она отстранила Принцессу и подошла ко мне, протянув лапы. Я хотел уже поприветствовать ее, но тут меня скрутило. Я согнулся пополам, и в тот же миг из меня вылилось целое ведро крови.

— Помогите! — завопил Трине. — Куда запропастился этот старик?!

Принцесса бросилась к двери и позвала:

— Антвон! Скорее!

Дрожащий старческий голос крикнул ей что-то в ответ. Я почувствовал, как тело мое ослабело, колени подогнулись, дыхание прервалось. Я упал на пол. Последней моей мыслью было: нет, не хочу умирать! Я вытравлю из себя эту гадость, одолею ее, поборю. Я хочу жить!

Но холодная хватка яда становилась все крепче. Меня сжимало будто в тисках, яд хотел выжать все, до последней капли крови.

Я не знаю, что было потом. Помню лишь голоса, громкие голоса. Меня крепко держали, а кто-то раскрыл мои губы и влил что-то мне в рот. Какой-то травяной отвар. Голоса стали удаляться, они доносились словно из другого конца длинного туннеля. Наконец все смолкло. Я остался один в темноте. В молчаливой бесконечной темноте. Мне не было страшно. Я вообще ничего не чувствовал.

Когда я очнулся, то лежал на мягких ослепительно белых подушках у камина. Рядом лежал Трине. Принцесса Спарты сидела у мамы на коленях.

Я рассмотрел лицо Королевы. Большой черный нос, длинные уши, обвислые губы — и печальные глаза. Она казалась одновременно изящной и грубоватой. Красивой и нелепой.

Королева улыбнулась.

— Тебе лучше? — спросила она.

— Кажется, — ответил я и потрогал нос. Кровь и вправду остановилась.

Трине сел и рыгнул. Запахло травой.

— Ох… — простонал он. — Как же мне плохо!

Да, мне тоже все еще было нехорошо. В животе кололо, во рту — кислый привкус. На полу стояло множество пустых бутылей и валялись пробки от них. Похоже, в нас влили несколько литров травяного отвара.

Но я выжил! Я был жив, и кровотечение прекратилось! Наверное, мне следовало вскочить и пуститься в пляс от радости, но я все еще был слаб и не оправился от потрясения.

Антвон принялся собирать бутыли и сухие раскрошившиеся пробки. Он складывал все на серебряный поднос.

— Спасибо, — сказал я. — За противоядие.

— Противоядие? — хмыкнул он.

Королева улыбнулась.

— От горькой ягоды нет противоядия. Единственное, что мы могли вам дать, — отвар крапивы, богатый витаминами укрепляющий напиток. Я сама пью его порой, когда плохо себя чувствую. Кажется, он помог и на этот раз.

Антвон поднял нагруженный поднос.

— Помог, верно. Но потребовался весь наш годовой запас, — проворчал он и ушел, шаркая лапами.

Мне понравилась Королева Спарты. В ней были спокойствие и неторопливость, а с лица ее не сходила загадочная полуулыбка. После пары часов, проведенных у камина, мы с Трине настолько ожили, что даже почувствовали голод. Тогда Антвон велел принести еду.

Пока мы ждали ужина, я опустил голову на подушку и стал рассматривать отблески огня, танцевавшие на потолке. Только подумать — я оказался в настоящем замке! Занавеси с золочеными шнурами, лилии в огромных вазах, книги в потрескавшихся переплетах, кровать под тяжелым пологом, туалетный столик, на котором лежали расчески и драгоценности, да и сама Королева, — все было такое изысканное, что у меня то и дело мурашки пробегали по коже.