Татьяна Пономарева - Трудное время для попугаев [сборник litres]

– Ну, папа! – дернула я его за рукав. – Маму позови.

Мама ничего не слышала из-за стрекота машинки. Когда она вышла и увидела зареванную тетю Лиду, то как бы даже не обратила на это внимания, а быстро, не дав ей разуться, увела в комнату. Мы с папой мучительно хотели подслушать, но нас было двое, а подслушивание – дело индивидуальное. Конечно, это плохо, но я бы подслушала, я бы не выдержала, все же – тетя Лида! А кроме того, может, они на меня не рассчитывают, а я как раз чем-то могу помочь. Раз нельзя было подслушать, я честно ушла на кухню. Папа, оставшись в прихожей, достал гуталин и стал бесшумно начищать ботинки, которые и так достаточно сияли.

– Я так и думал! – Он вдруг отшвырнул ботинок. – Сократили!

– Что? – не поняла я.

– Не что, а кого… Лиду сократили на работе.

– Щетки собери, пап. Меня ругаешь, а сам… – Я не знала, радоваться или огорчаться такому повороту дела. Самое главное, на мой взгляд, с ней самой ничего не случилось! Что же, устроится в другое место. В конце концов, она не солистка балета в городе, где всего один театр! Так расстраиваться из-за какой-то работы…

– Много ты понимаешь, – сказал папа. – Человек привыкает. Черт-те что!

Он помрачнел и задумался. У них на работе тоже предстояли перетряски, и это, как я догадалась, для него была тема номер один, но глубоко спрятанная, так же как мой потаенный страх остаться старой девой.

Но мы не угадали. Ни я, ни папа. Тетю Лиду не обокрали, не сократили. На ней хотели жениться! Увезти в Болгарию, поселить в собственном двухэтажном доме с видом на море и прекрасное будущее, ее хотели научить готовить блюда из брынзы и красного перца, водить машину, доить козу, ее хотели приучить к чужому ландшафту, соблазняли путешествиями с фотокамерой, ластами и фоторужьем, а также пытались отвлечь от привычного образа жизни и переключить на возню с возможными в ситуации обоюдной любви детьми…

Ее хотели породнить с дряхленькой, полуслепой Екатериной Филипповной, вывезенной еще в детстве из России, которая теперь строго требовала от командированного на ее бывшую родину сына – без русской жены не возвращаться. Тетю Лиду уверяли, что она никакая не первая попавшаяся, что она именно тот нечаянный случай, поворот судьбы, будущее утешение заждавшейся старушке и долгожданное счастье того, кому старушка строго наказывала… Ее караулили возле фотоателье, мешая свободному продвижению транспорта, ее боялись упустить, потому что дважды она убегала, а про домашний адрес не распространялась. Зачем? Чтоб на следующий день все в подъезде судачили, что ни попадя плели. Он действительно выглядит как какой-нибудь бизнесмен, из этих, из новых. Оправдывайся потом, к ней же люди обращаются, доверяют. Но он каждый день ждал в машине напротив работы, хоть отпуск бери, хоть садись на больничный, кошмар какой-то на старости лет!

Не удержалась, конечно, да и неудобно все же: ждет и ждет. Ходила раз в ресторан, но ничего там не ела, так, для приличия, повозила вилкой. Рассказала ему, что помнила про Поленово, Мелихово, Ясную Поляну, про Абрамцево и про Федоскино, – незабытые старые экскурсии много дали ей в познавательном смысле. Она подарила ему набор открыток «Гжель» и «По водным просторам Подмосковья». Больше того, она участвовала в закрытии какой-то крупной международной выставки-ярмарки в Болгарском техническом центре, где пили хорошее вино, ели трюфели и радовались приобретению каких-то технологий по очистным сооружениям. Даже ей там достался пакетик и блокнотик. А еще раз они просто гуляли по Арбату и по набережной под мостом у Киевского вокзала – ночью, всю ночь. Он сказал, что уже считает ее своей женой, надо только быстрее оформлять все документы, «формальности», он сам собирался узнать, как надо, с кем договориться, чтоб побыстрей, поскольку он должен вернуться и, уже судя по обстоятельствам, приехать за ней или ждать ее по вызову там, на своей родине…

Но тетя Лида не решилась.

– Что значит – не решилась? – спросил папа, допущенный до общесемейного утешения, когда все это скрывать за дверью уже не имело смысла, а имело смысл искать пузырек с валокордином, по донышку которого, обводя пузырек грифелем, в прошлый четверг папа вырезал какие-то шайбочки для унитаза.

– Отказалась, – сказала тетя Лида. – Чего тянуть, водить человека за нос, он и так столько потратил времени…

– Теть Лид, он что, страшный какой-нибудь? Ну то есть не очень симпатичный? – тут же поправилась я, уловив нечаянную грубость слишком уж прямого вопроса.

Она помолчала, как будто впервые задумываясь над этим, потом принесла сумку и вынула из журнала «Сто советов» заложенные туда две фотографии.

– Это мы как раз на закрытии выставки, снял его знакомый.

– Ну что, вполне представительный, – сказала мама.

У меня же не было слов! Во-первых, потому, что он был не просто представительный, он был обалденный! Это все, что я могла бы сказать. Я сама влюбилась бы в такого, честное слово, хоть он и лет на двадцать пять старше. Но у меня не было слов еще и потому, что он совершенно зачарованно смотрел на тетю Лиду, которая стояла рядом с ним в своей непостижимой розовой кофте, вызывающей у меня элементарный зоологический ужас! Могла же надеть серый костюм или полосатое платье – все приличнеи. А в таком виде только пилить дрова где-нибудь за сараем. Она же явилась на международную встречу!

– Та-ак, ясно. – Папа не торопясь положил фотографию на стол и продолжал еще некоторое время разглядывать ее сверху, сунув руки в карманы и приподняв плечи. Он даже, забывшись, стал немного насвистывать, чего мама терпеть не могла. – Ясно, – сказал он опять и посмотрел на тетю Лиду как-то странно, будто перед ним сидела самозванка, выдающая себя за близкую родственницу.

Тетя Лида убрала фотографии в сумку и задвинула на ней молнию. А мне бы хоть одну на денечек, рассмотреть как полагается.

– Он свой адрес тебе оставил? Напиши сама, – встрял в тишину папа. – Правильно, начинать надо основательно, с переписки: два-три письма в этом деле не помешают.

– Нет, – сказала тетя Лида. – Чего там переписываться, дети, что ли? Тем более я даже его не провожала, не пошла. Зачем? Никуда я не поеду, это ж понятно.

– Но почему, Лид? – Мама, косясь на меня, пыталась робко совместить прежние убеждения с новыми неожиданными обстоятельствами. – Болгария ведь! Я понимаю еще, ну там Африка или Калифорния, туда, конечно, нет, туда – безумие, а Болгария… Она ж как и мы, у них тоже такое там творится, привыкать не надо.

– Все равно… – вздохнула тетя Лида, – не дома. Язык чужой…

– Да этот язык выучишь за пятнадцать минут. Там же учить нечего, все похоже! – с видом завзятого полиглота заметил папа.