Валерий Попов - «ТИ-ВИ» (Рассказы о телевидении)

Все шло по порядку, одно за другим, все нужные люди в нужный момент оказывались на местах; и комментатор в нужный момент сидел на стуле, и как раз в той самой девятой студии, которая как раз включалась кем-то точно в назначенный срок и становилась на это время главней других студий, другие, может, были и больше, да вот поди ж ты, выбрали именно ее; и главное, тут уже сидит политический комментатор, который как раз и должен сейчас выступать, а не какой-нибудь посторонний или случайный человек!

И так было абсолютно всегда!

Сначала я просто считал такие случаи совпадениями.

«Ну, везет им, и все!» — думал я.

Но эти совпадения продолжались.

И со временем я понял, что это нельзя объяснить случайностью. Постепенно из всего стала вырисовываться какая то огромная фигура, которая всегда все знает, обо всем помнит, твердо и хладнокровно всем на ходу руководит.

«Кто же он? — думал я. приглядываясь к разным людям. — Этот? Вряд ли. Слишком много кричит, суетится, носится туда-сюда. Такой, по-моему, может только все еще больше запутать.

Этот? Вряд ли. Вот он, открыв рот, смотрит драму и думает лишь о том, чтоб почтальон в предложении «Вам письмо из Минска» сделал ударение на словах «из Минска», — а об остальном, во всяком случае, о других передачах, он сейчас совершенно не думает. Они ему сейчас попросту безразличны.

Так кто же он, этот человек, которого никто не видит, а зато он видит всех, обо всем знает, обо всем помнит и твердо и хладнокровно всем на ходу руководит?»

Сначала я искал его по разным студиям, но потом понял, что он не может быть ни в одной из студий, потому что если он в одной из студий, — как же тогда остальные?

Я искал его в коридорах, там бегало много разных людей, но каждый заботился о чем-то одном и только это и помнил, а он, человек, которого я искал, должен помнить все.

И вот, совершенно внезапно, сам того не ожидая, я вдруг нашел этого человека в маленькой комнатке на втором этаже.

То есть я шел по пустынному второму этажу — на втором этаже вообще гораздо меньше народу, чем на первом и третьем этажах, я шел по коридору второго этажа и вдруг заметил в углу маленькую железную дверцу, которую раньше никогда не замечал.

Сначала меня привлекло то, что она была закрыта, — единственная дверь на студии, которая была закрыта. Я подергал ее — не открывалась. На ней был почему-то телефонный диск.

И вдруг к двери подошел человек, набрал на диске какие-то цифры, и дверь открылась. Я вошел за ним. Он быстро сел на маленький крутящийся стульчик — перед ним работали три экрана. На одном был снимок большого освещенного дома и надпись «Москва». На втором — Петропавловка и надпись «Ленинград», а на третьем экране просто были нарисованы треугольник и линейка. Первая, вторая и третья программы.

Еще на столе перед ним стояли несколько телефонов.

Он схватил одну из трубок, пожужжал диском и закричал:

— Вторая Пэ-Тэ-Эс? Это программный режиссер Ярцев! У вас готово? Что, камера не работает? Да вы что, ребята? Чините! Не успеть? Восемь минут отсрочки — пущу киножурнал, который должен был после вас идти. Но чтобы к двенадцати минутам седьмого успели! Больше не звоню! Включаю, и все! Пеняйте на себя!

— Зоя! — кричал он уже в другую трубку. — Зоя, вторая Пэ-Тэ-Эс зашивается. Вместо них пока даем киножурнал. Так и объявишь.

— Седьмая проекционная, — кричал он в следующий телефон, — внимание! Киножурнал «Наука и техника» пойдет сейчас. Нет, не в восемнадцать двадцать, а ровно в восемнадцать! Пока!

Тут заставка «Ленинград» исчезла, и на экране появилась Зоя, которая так и объявила, как он ей велел.

Но успели ли подготовить журнал? Ведь секунд пять всего прошло! Успели. Как только Зоя объявила и исчезла, сразу же заиграла музыка, и на экран стали выходить титры журнала «Наука и техника». Теперь я стал волноваться — успеют ли пэтээсники за время, пока идет журнал, починить эту злосчастную камеру?

Вот журнал кончился. Зоя объявила, что сейчас, будет передаваться первенство Ленинграда среди юношей по плаванию из бассейна «Динамо». После этого Ярцев хладнокровно щелкнул переключателем, и на экране — о счастье! — показался огромный гулкий зал бассейна, послышалось шлепанье воды, резкие свистки.

На первой программе давно уже шел какой-то спектакль. Ярцев немного посмотрел его и стал звонить в какой-то техконтроль, чтобы померили помехи на первой программе и завтра доложили ему.

Вот он уже звонил в третью студию:

— Третья студия? Программный режиссер Ярцев. К передаче «Мысль» все готово? Что? Академик Печатников пропал? Как это пропал? А он такой седенький, в полосатом костюме? Кажется, как раз его я встретил на четвертом этаже. Сбегайте, посмотрите там. Я жду, не вешаю трубку.

Он прижал эту трубку головой к плечу, а сам уже набирал номер на другом телефоне:

— Алло! Дежурного художника. Ты что, не знаешь, что на заставке «Ленинград» на буквах «г» и «р» обсыпалась краска? Срочно возьми и подкрась — через десять минут она в эфире.

— Ну как, — закричал он в прижатую ухом трубку, — нашли? Спал на четвертом этаже? Видите, я же вам говорил. Срочно будите и готовьте к передаче!

И тут вдруг произошли неожиданные события. Дверь вдруг распахнулась и быстро вошел Сергей Иванович, а с ним милиционер-генерал! Никогда раньше не видел милиционера-генерала! Он был в кителе, с орденами, в брюках с широкой красной полосой.

— Ну что вы кричите? — говорил на ходу Сергей Иванович, — при чем здесь министр? И директор тоже не имеет права ломать программу. Вот лучше знакомьтесь — программный режиссер Ярцев. Если уж он не сможет нас выручить, значит, никто.

Генерал нагнулся к уху Ярцева, что-то быстро заговорил. Ярцев внимательно слушал. Вскочил со стула, посмотрел на секундную стрелку ручных часов.

— А, ладно, — вдруг махнул он рукой, — может, проскочим!

Он отодвинул занавеску на одной стене, и я вдруг увидел, что вся стена эта стеклянная, а за ней — маленькая студня, самая настоящая. Я думал, что студий всего девять и все они в первом этаже, и вдруг здесь оказалась десятая, маленькая, потайная студия, о которой я ничего не знал! Она, как я понял, была в распоряжении именно Ярцева, для всяких таких крайних, неожиданных случаев. Там были и камера, и оператор, который сидел на стуле, но, увидев, что занавеска отодвигается. сразу вскочил, начал включать освещение. Ярцев и генерал пошли в эту студию, Ярцев усадил генерала против камеры, объяснил, показал на красную сигнальную лампочку на камере, которая должна загореться, и быстро вышел из студии. Тут как раз кончилась передача из бассейна, Ярцев сразу щелкнул переключателем, и на экране показалось лицо генерала, все покрытое потом, то ли от волнения, то ли от жары.