Александр Маринов - Детский дом

Даже грозный атаман Степка Филин не решался в дежурство Кузьмича открыто проявлять свою власть над ребятами.　

— Этот калека чокнутый, — оправдывался он перед дружками, — раз меня поленом чуток не зашиб. Вызверился: «Чего сирот обижаешь?» Видали? Да я сам сирота. Говорят, Кузьмичу на фронте по башке долбанули, вот у него мозга и свихнулась.　

Мой брат Костя благоговел перед Иваном Кузьмичом и буквально ни на шаг не отходил от него. Такое в детдомах случается. Почувствовал мальчишка что-то родное в человеке и прилип к нему всей душой. Завхоз научил моего братишку работать ножовкой, строгать рубанком, ремонтировать мебель, окна и двери, мастерить многие нужные вещи — у Кости оказались золотые руки. Старался брат и характером походить на Ивана Кузьмича. Умел постоять за себя и за друга, вступая в схватки с более сильными ребятами. Не раз выручал и меня, хотя был на год моложе…

Вчерашнее собрание, как я понимал, было лишь началом нашего восхождения на педагогическую Голгофу. Опыт детдомовской жизни подсказывал, что Мария Васильевна сполна использует воспитательный момент, и я с тоской думал о выволочке, которую мне еще предстояло выдержать на сборе отряда в детдоме и ученическом совете в школе. На душе было скверно и тягостно.　

И завтракал и обедал я на другой день без аппетита; взялся было почитать «Овод» — книга валилась из рук. Скорее бы уж «прорабатывали» и сняли камень с души.　

Однако, к моему удивлению, всю последующую неделю «воспитательных мероприятий» не последовало. Неужели про нас забыли? Непохоже это на Легздайн. И тут я узнал, что из Питера прибывает комиссия проверять нашу школу-колонию. Вот в чем дело! Не до нас сейчас. А там, глядишь, и совсем «похоронят» наши «огородные похождения». Повезло? «Точка. Замнем для ясности».　

На обычно уверенном лице Марии Васильевны теперь появилось выражение озабоченности. Заметно нервничали и учителя. Был объявлен субботник по уборке классных комнат, мы вытирали везде пыль, мыли полы, подметали двор. Медгруппа — в основном старшие девочки, среди которых была и Лена каждый день стала проверять у ребят чистоту ушей и рук, и не один грязнуля по их приказу вынужден был идти и тщательно умываться да еще с туалетным мылом, которое стали выделять по этому случаю.　

И вот однажды утром по школе словно ветерок прошел: «Приехали!» Таинственную комиссию я увидел во время большой перемены., Из кабинета Легздайн вышел невысокий мужчина в пенсне с толстыми, гладко выбритыми щеками, которые при каждом его шаге, казалось, подрагивали. Брюки у него были тщательно отглажены, ботинки ярко блестели. По бокам его шли две скромно одетые женщины, а чуть сзади шла Мария Васильевна. С видом примерной ученицы она слушала мужчину и согласно кивала головой. Все четверо скрылись в учительской.　

Еще накануне приезда комиссии у нас на обычных вечерних «собраниях» в спальных комнатах было решено: не подводить учителей, соблюдать на уроках строгий порядок. Решили также, что даже заядлые камчадалы в эти дни обязаны будут вызубривать уроки. Кто не послушает — взбучка. До нас дошли слухи, что комиссия станет проверять не только наши знания, но и то, как их нам преподают педагоги.　

Мне это казалось непонятным. «Зачем, к примеру, проверять Надежду Сергеевну или Нину Васильевну, — думал я. — Разве и так не видно, что они замечательные люди и свои на все сто?»　

По расписанию уроки у нас в этот день начинались с математики.　

Едва отзвенел звонок, в класс легкой и энергичной походкой вошла подтянутая, аккуратная Надежда Сергеевна Сно. Мы дружно встали, поздоровались..　

Я старался угадать по глазам любимой учительницы: сильно она волнуется? Ведь каждую минуту может открыться дверь и войти комиссия, которая станет «следить», как она ведет урок. «Пусть посмотрят, пусть, — мысленно повторял я. — Увидят, как хорошо у нас все идет».　

Своим обычным ровным, спокойным тоном Надежда Сергеевна обратилась к классу:　

— Сегодня решаем задачи на проценты; Саша, иди к доске и запиши условия задачи. Взял мел? Продукт стоил на оптовой государственной базе один рубль пятьдесят копеек, — диктует она, медленно прохаживаясь перед партами, — а в магазине нэпмана продавался покупателям на двадцать процентов дороже. Сколько стоит продукт у нэпмана?　

Записав задачу, решаю ее и пишу на доске ответ.　

— Хорошо, — говорит Надежда Сергеевна, — а теперь продолжим. В государственном магазине этот же продукт продавался за один рубль шестьдесят пять копеек. Спрашивается, на сколько процентов увеличилась здесь цена по сравнению с оптовой базой?　

Нахожу и этот ответ.　

— Все верно. А как ты думаешь, справедливо поступает частный торговец, продавая товар дороже, чем государство?　

— Какая же тут справедливость. Здесь буржуйская повадка проглядывает.　

Я не успеваю закончить ответ, как на самой задней парте у окна начинается возня. Петя Левченко вцепился в куртку своего соседа по парте Василия Фионова и трясет его изо всех сил.　

— В чем дело, ребята? — спрашивает Надежда Сергеевна.　

— Контру из этого субчика выбиваю, — отвечает Лев. — Я утверждаю: торговец живодер! А Васька не согласен, говорит: «Ты голопузатик и потому брешешь на порядочных людей».　

— «Живодер», придумал тоже, дурак набитый, — громко возражает Васька Фионов, сын местного крупного торговца колониальными товарами. — Попробуй поторгуй, побудь в отцовской шкуре, а потом и говори «живодер». А налоги?　

— Надежда Сергеевна, позвольте молвить слово беспристрастному лицу, — вмешивается в разговор Алексей Аристократ. — Вася в силу родственных связей с сословием торговцев не может осознать классовую ситуацию, ему надо еще подняться до высот. Что с него возьмешь? Но хорош и сознательный Лев. Языком агитирует, а зубами на правах Васькиного соседа по парте ежедневно поедает бублики и колбасу эксплуататорского происхождения.　

Грянул дружный хохот всего класса. Смеялась с нами и Надежда Сергеевна.　

— Пойдем дальше, ребята. Боря — к доске.

　Касаткин охотно идет мне на смену, берет мел и под диктовку Надежды Сергеевны записывает новую задачу: на железнодорожную станцию ежедневно прибывает…

Задача не из простых, но Борис, проведя в уме необходимые подсчеты, сразу пишет на доске верный ответ.

— Отлично, Борис, но ты раскрой для всех ход своей мысли.

— Вот это варит у парня горшок, мне бы такой, — восхищенно изрекает второгодник Шиш. Такое прозвище дали детдомовцы здоровенному и очень ленивому парню — Мите Завенягину, который на любую просьбу товарищей неизменно отвечал: «А шиш с маслом не хочешь» — и совал при этом в нос нехитрое сооружение из трех пальцев.