Александр Маринов - Детский дом

«Почудилось?» — подумал Костя. Зевнул, потянул на себя одеяло, но что-то мешало ему спокойно заснуть. Вновь и вновь он чутко прислушивался. За соседним забором вдруг яростно залаял пес. С чего бы?　

И тогда, осторожно соскочив с кровати, Костя босиком подбежал к окну, выглянул. На мгновение во дворе совсем рядом вспыхнул лучик фонарика и погас.　

«Кто-то на складе», — похолодев, решил Костя.　

Прошла минута, показавшаяся бесконечной. Вот из дверей склада показалось два темных силуэта: что-то выносят. Воры!　

Как быть? Как предупредить дежурного воспитателя, старших ребят? В детдом надо было бежать мимо склада, у грабителей на виду. Они, конечно, сразу же заметят опасного свидетеля, схватят, и пощады от них не жди. А минуты текли…　

Решение было продиктовано отчаянием. Костя содрал с постели простыню, накинул капюшоном на голову и, размахивая руками, в которые зажал концы простыни, ринулся из комнаты прямо на силуэты, торчавшие у открытых дверей склада. На ходу он дико выл, подпрыгивал. Простыня на нем колыхалась, словно　летела по воздуху, босые ноги скользили по мокрой вязкой глине: с вечера прошел дождик и почва была сырая.　

Силуэты у склада сперва застыли, точно в столбняке, затем будто провалились.　

Добежав до здания, Костя влез в кухонное окно.　

— Эх, и напугался я! Думал, что сердце лопнет, — рассказывал он потом.　

Ворвавшись в «угловую», Костя разбудил дежурного воспитателя, мирно спавшего на диване. Тот в первое мгновение отшатнулся от мальчишки. Через минуту пришел в себя и поднял старших ребят.　

— Филина будите, Филина, — шепотом сказал Лев.　

К общему удивлению, Степки Курнашева на месте　не оказалось: постель его была разобрана, но подушка совершенно не помята.　

— Где ж Филин?　

Пришлось идти без него. Костя хотел было опять понестись впереди, «как привидение», но его не пустили. Руководимые воспитателем, мы тихонько подкрались к складу, окружили его со всех сторон и кинулись к открытой двери, сжимая каждый свое «оружие» — кто палку, кто кухонный или перочинный нож. Однако внутри никого не было.　

Леша Аристократ выше поднял «летучую мышь».　

Ни души.　

Зато вокруг был полный разгром: валялись кипы новеньких одеял, девичье белье, а у порога я споткнулся о ботинок. Значит, Костя захватил воров в самый разгар их «работы».　

— Убежали.　

Ребята стали было укладывать на место разбросанные вещи, но воспитатель их остановил:　

— Не надо трогать. Завтра с утра вызовем милицию, может, она отыщет следы жуликов.

— Как же, жди! — буркнул кто-то. — Еще ни разу никого не поймали.　

Дверь склада кое-как закрыли — замок был сбит, и до утра оставили двух сторожей: Колю Сорокина и Вальку Горбылька. В палаты мы вернулись возбужденные, сон как рукой сняло.　

— Смотрите, ребята, — сказал Лев. — А Филин-то спит.　

— Когда ж он вернулся?　

Хотели было его разбудить, да подумали, что начнет еще скандалить: чего, мол, мешаете? Погасили свет и долго еще обсуждали ночное происшествие, налет «Кости Привидения» на ошарашенных взломщиков.　

Утром в детдоме только и было толков, что о ночных грабителях. Приезжала милиция, составляли протокол, Костю вызывали на допрос. Давали показания дежурный воспитатель и старшие ребята. Затем представители порядка вернулись к себе в отделение, а мой братишка вновь стал героем дня: за ним толпой ходили ребята.　

Десятки раз Косте пришлось пересказывать ночные события; в числе многих его слушателей оказался и Филин. Аристократ сказал ему:　

— Эх, Степка, многое ты потерял, вот шум подняли! Ты где был-то?　

— Один дружок с девчонкой познакомил. В парке гуляли.　

— Дождиком вас не накрыло?　

— Мало там беседок?　

Мне Филин показался каким-то притихшим, сумрачным. Случайно после зарядки заглянув в спальню, я увидел, что он озабоченно лазил у себя под кроватью. Его сундучок стоял открытый и все в нем было перевернуто.　

Я хотел спросить: чего это он роется? Может, какую вещь потерял? Да передумал. Степка тут же закрыл сундук и быстро вышел из спальни.　

Перед завтраком меня поманил Коля Сорокин: вид у него был загадочный. Он повел меня в укромный уголок за крольчатником. Здесь, еще раз оглянувшись, вынул из кармана финский нож и молча показал мне.　

— Что? — ничего не понял я.　

— Узнаешь?　

Я взял финку, осмотрел: знакомая царапина на кожаных ножнах.　

— Степкин?　

— Его.　

Опять я ничего не понял.　

— Ну и что?　

Коля еще раз осмотрелся, придвинул ко мне лицо и зашептал:　

— Когда совсем рассвело, я походил вокруг флигеля: не оставили ль воры каких следов? И нашел этот нож за стеной склада. Понял теперь? Нож-то Васяна, и он был у Филина.　

Вон, оказывается, какое дело! У меня даже мороз прошел по коже. Значит, вчера Филин был не в парке «с девчонкой», а здесь? Выходит, он все же заодно с ворами?　

Теперь надо было прижать Филина к стенке, заставить его сознаться. Или хотя бы уличить каким-нибудь неопровержимым фактом.　

— Гад такой, отопрется, — сказал Коля. — Может, Марии Васильевне все рассказать?　

Вариант этот я забраковал, правда, не очень решительно. Да Коля и сам не настаивал: доносить на кого бы то ни было, пусть даже на такую дрянь, как Степка Филин, по неписаным законам детдома считалось подлостью. Именно по этой-то причине мы в свое время ничего не сказали воспитателям про Клея, решив потолковать с ним по-свойски.　

— Что ж, Саша, так и спустим ему?　

— Ну уж нет! — сжал я кулаки. — Позволять детдом обворовывать? — Я сплюнул и решительно сказал: — Говорить Легздайн не будем, а в открытую пойдем, понял? Послезавтра общее собрание, там, Сорока, и дадим бой. Мы ведь с тобой теперь комсомольцы, и сам понимаешь, промолчать — это уж двойная подлость.　

В памяти были свежи слова старого большевика, вручавшего нам комсомольские билеты: «Растите, ребята, и радуйтесь жизни, но когда нужно — в кусты не прячьтесь!» «Сейчас самый раз не прятаться», — думал я.　

Убеждать Колю не пришлось.　

Накануне собрания мы с Колей сообщили Борису Касаткину, Льву и еще двум членам бюро о выступлении, которое готовили против Филина. Все нас поддержали.　

Собрание проходило в актовом зале. Пришли почти все, настроение было возбужденное — никто ничего толком не знал, но уже пополз кем-то пущенный слушок: «Что-то будет важное». Сбоку от президиума сидели Легздайн, Роза, Франц Пупин. Против обыкновения, Кузьмич примостился на отшибе: он все никак не мог прийти в себя от налета на склад и очень сожалел, что в ту ночь отсутствовал. «Уж я бы ворюг не выпустил», — повторял завхоз.　

Сперва обсуждали хозяйственные вопросы, потом встал я и попросил слова. Начал издалека: