Виктор Шабалин - Тайна Кара-Ташского подземелья

— Мы полетим!!

— На Луну и Марс. Я уже помногу ем. Папа сказал: туда сильные полетят.

— И я тоже… На Малс. Увидите…

— Да, — произнёс дед, — счастливцы вы. Это выпало на вашу долю…

— Деда, а знаете, кто мы сейчас? — задорно выкрикнул Коля и гордо вскинул круглую стриженую головку. — Мы…

— Мы болцы за мил, — перебил его Орозбек.

— Вот посмотрите!

И оба, как по команде, схватились пухлыми ручонками за плечи друг друга. Напрягая силы, каждый упорно старался повалить противника на землю.

Дед рассмеялся.

— Вот клопы. Ну и клопы. Да ведь борцы за мир не так борются.

— А как? — друзья приостановили борьбу и удивлённо посмотрели на деда. — Покажите!

Старик смутился: этот вопрос поставил его в тупик. Как тут ответишь? Доходчивых и простых слов для объяснения на ум не приходило.

Дети, видя его замешательство, вдруг сорвались с места и понеслись по аллее. На перекрёстке аллей, у серебристого столба, на котором находился репродуктор, в тумане маячила мужская фигура.

Старик заметил её во время передачи сообщения ТАСС. В голове мелькнуло тогда: «Кого не интересуют сейчас вопросы мирных достижений науки и дело мира…»

— Дяденька, а как борются за мир? — донеслись до деда голоса детей.

Дед, улыбаясь, двинулся напрямик через газоны к незнакомцу, чтобы с ним вместе рассказать детям о борцах за мир. Он был уверен, что и тот в первое мгновение не найдёт, что ответить, улыбнётся любознательной детворе, присядет на корточки и ласково заговорит с ними.

Но, к великому удивлению деда, этого не произошло.

Человек, не мигая, в упор уставился на ребят. Они сконфузились, испугались его холодных глаз. В них не было и следа той тёплой ласки, которую они привыкли видеть в глазах взрослых.

— Что-о? — прошипел незнакомец. В это слово были вложены какие угодно чувства, но только не добронамеренные.

Сторож парка был ошеломлён неожиданным поворотом дела и невольно приостановился за ближним дубом.

Дети смотрели на незнакомца во все глаза с большим любопытством и не понимали, почему он не такой, как все.

— Кто… болцы за мил? — тихо проговорил Орозбек, но, не выдержав строгого встречного взгляда незнакомца, опустил свои карие глазёнки.

— Бездельники… — голос был грубый, злобный.

Дети недоумённо переглянулись: «Мы?»

Незнакомец вдруг разразился неприятным хохотом, который заставил ребят попятиться назад.

Внезапно оборвав смех, он огляделся кругом. Поблизости никого не было видно, только на отдалённых аллеях смутно маячили редкие прохожие.

Он стоял не шевелясь, забыв о присутствии детей.

— Дяденька! — заговорил Коля. — А мы тоже борцы… вот.

— Цыц! — грубо прервал ребёнка незнакомец, и его нахмуренные брови сдвинулись к переносице, а плоский лоб собрался в складки.

Дети испуганно схватились ручонками друг за друга и готовы были расплакаться. Это был первый испуг в их жизни.

Старик вышел из укрытия и легонько кашлянул.

Незнакомец вздрогнул: этот тихий кашель показался ему подобием грома. Его правая рука как-то неестественно вытянулась по шву. Он обернулся к старику. Глаза их встретились.

Дед увидел, как в глазах у незнакомца вспыхнуло что-то недоброе, враждебное, но тот быстро справился с собой, словно актёр на сцене, заискивающе улыбнулся, вежливо кивнул головой в сторону детей, сказал:

— Любопытная растёт детвора!

Старик молча смотрел на неизвестного, и ему почему-то показалось, что это чуждый человек, глаза и уши которого привыкли к постоянной насторожённости. Появилось желание вызвать незнакомца на откровенный разговор, чтобы выведать, кто он.

— Уже корабль-спутник летает… — сказал дед. — Всем нос-то утёрли.

Тот согласно кивнул:

— Колоссально! Колоссально… — Он беспокойно начал озираться по сторонам, торопливо проговорил: — Ну, до свиданья, юные борцы… — И неуклюже зашагал по аллее к выходу.

Пройдя метров двадцать, он оглянулся, как будто ждал погони.

Уныло смотрели ему вслед дети.

— Дяденька какой-то… — заговорил Коля.

А Орозбек добавил:

— Чужой!

— Да, да! — решительно подтвердил дед и задумчиво произнёс: — Наша задача, дети, разоблачать тех, кто готовит новую войну. Вот это и есть борьба за мир.

И сторож парка твёрдой, быстрой походкой зашагал но аллее…

Сыпец, глухо рокоча, двигался вниз по крутому склону. Под ногами пронзительно скорготали маленькие камушки, щебень, песок. Всё это со стремительной быстротой неслось вниз, в пропасть.

Два мальчика один за другим мчались по осыпи. Первый бежал легко, умело, точно птица, порхал с камня на камень. Видно было, что это хороший знаток гор — горный завсегдатай. Его спутник хотя и бежал быстро, но в движениях чувствовалась скованность, он часто спотыкался. Это был Трошка-конопатый, вихрастый мальчуган, который приехал к деду на каникулы из далёкой сибирской тайги. Здесь он сдружился с Турсунбеком и рассказал ему о том, что обещал совету дружины своей школы привезти из горной страны коллекцию минералов. Это сообщение обрадовало Турсунбека, и он пообещал новому другу помочь сделать хороший подарок далёким сибирским сверстникам.

— Трошка, посиди здесь, — проговорил Турсунбек, — я сейчас… Ладно?

— Ладно! — Трошка уселся на плоский камень, развернул свой дневник, с которым не расставался никогда, и начал делать в нём записи о новых впечатлениях, вызванных прекрасной природой Тянь-Шаньских гор.

Турсунбек вскарабкался на широкую площадку. Дальнейший подъём по нагромождённым, неустойчивым камням становился опасным. Слева площадка обрывалась, справа отвесной стеной возвышалась скала. Приблизившись к откосу, Турсунбек заметил вверху на стене скалы тёмную расщелину, к которой шёл карниз.

«Интересно! — подумал Турсунбек. — Что это за углубление?»

Но больше всего удивило его то, что из глубины расщелины лучисто сверкал какой-то предмет.

— Интересно! — повторил он про себя и осторожно стал взбираться по камням выше. Поравнявшись с карнизом, он осмотрелся. Выступ начинался широкой ступенькой, постепенно сужающейся к расщелине. Чтобы, добраться до неё, надо было пройти над пропастью метров пять. Глубоко внизу виднелись серые камни.

Турсунбек задумался, а что, если попробовать?.. Ведь кто-то же здесь проходил. Вон и отпечатки чьих-то следов по карнизу. Тот был смельчак, а он, Турсунбек, что? Трус? Нет, пожалуй, никто не назовёт его таким унизительным словом. Даже учительница, которая всегда ругает его за болтовню и шалость на уроках, и та после одного трудного похода сказала на сборе отряда: