Иван Бауков - Юность моего друга

— Это от того, что ты никогда лопаты в руках не держала, — успокаивал ее Андрей.

— Я не жалуюсь, — говорила Надя, — я только хочу вам доказать, что я работала по-настоящему.

Как-то идя с комсомольского воскресника, Гарик Семеновский заявил Андрею, что здесь неподалеку находится их дом.

— Владимир Николаевич сейчас дома, — сказал Гарик и добавил: — Вы кажется хотели с ним поговорить о чем-то?

Готовя доклад к Первому мая, Андрей в самом деле искал человека, который мог рассказать, как тогда, при царском режиме, студенты встречали Первое мая. Андрею хотелось, чтобы студенты почувствовали романтику тех далеких дней.

Ковры и лакированная мебель в доме Семеновских не столько поразили Андрея, сколько официальные отношения отца с сыном.

Войдя в дом, Гарик обратился к отцу:

— Владимир Николаевич, познакомьтесь с нашим комсоргом, помните, я вам рассказывал о чернорабочем, который нигде не учился прежде, а сдал экзамены в техникум на «отлично».

Владимир Николаевич, высокого роста с седой головой мужчина лет пятидесяти пяти, добродушно пожал Андрею руку, предложил кресло и заметил:

— В наше старое доброе время студенты не так проводили воскресные дни.

И он рассказал про несколько студенческих невинных попоек в увеселительных местах.

— Кстати, Владимир Николаевич, — обратился Гарик к отцу, — Андрей готовится к докладу о Первом мая и хотел бы обновить материал, послушать человека, который бы помнил первые маевки, жандармов и прочую романтику… Вы не смогли бы обогатить его материал своими воспоминаниями?

Владимир Николаевич замахал обеими руками:

— Нас, батенька, тогда за политику в кандалы да в Сибирь… Нам это и дома и в университете запрещено было. Интегралы, дифференциалы — вот это наше было дело. И вам, батенька, советую больше интегралами заниматься, без этого хорошими специалистами не будете.

Слушая Владимира Николаевича, Андрей про себя отметил, что слова «кандалы» и «Сибирь» ни в коей мере к Владимиру Николаевичу не относятся. «Мы пахали», — подумал Андрей.

Коснувшись политики, Владимир Николаевич не преминул высказать свои умозаключения относительно нынешнего воспитания молодежи, о современных методах учебы, которые якобы распыляют духовные силы студентов, что человеку прежде надо дать знания, а потом уж привлекать его к общественной жизни.

Чтобы подчеркнуть важность сказанного Владимиром Николаевичем, Гарик заметил:

— Владимир Николаевич владеет латынью и немного знает даже греческий…

Но тут в комнату вошла светловолосая девушка, сестра Гарика Эльвира.

Эльвира посмотрела на Андрея тем заговорщическим взглядом, который красноречивее всяких слов говорил: «Я на вашей стороне. Будьте смелее…»

Приход Эльвиры избавил Андрея от ненужных, как он был в этом убежден, споров о том, что важнее: учеба или общественная работа? Для него в этом вопросе не было «или — или».

К этому времени Владимир Николаевич, видимо, тоже утратил интерес к разговору, да и ко всем присутствующим. Прикрыв глаза, он сидел в своем мягком, обитом бархатом кресле.

Молодые люди вышли на широкую солнечную веранду. Подле веранды росло шарообразно подстриженное дерево.

— Какое чудное дерево! — воскликнул Андрей. — Что это за дерево? — обратился он к Эльвире и Гарику.

Гарик крикнул в открытую дверь:

— Владимир Николаевич, что это за флора растет у нашей веранды.

Владимир Николаевич ответил из комнаты:

— Объясни товарищу, Гарик, что я не лесник, а инженер-металлург. Я только знаю, что человеку дерево нужно в двух случаях жизни: когда ему очень жарко и когда ему очень холодно.

Последней фразой он был, видимо, сам доволен и произнес ее, смеясь.

Но Андрей уже мял листья дерева в руках и удивленно говорил:

— Боже мой, да ведь это же вяз…

— Что, что? — переспросила Эльвира.

— Вяз, — повторил Андрей. — Самый настоящий вяз. Из него у нас гнут отличные дуги, а из коры делают красивые набирки и плетут праздничные лапти…

Слово «лапти», видимо, оскорбило слух Эльвиры, но, чтобы не скомпрометировать Андрея, она только незаметно дернула носом и спросила совсем о другом.

— А что такое «набирка»?..

— Это такая прямоугольная посуда, сделанная из коры дерева, специально для сбора ягод в лесу, — объяснил Андрей.

— Разве в лесу растет так много ягод? — снова удивилась Эльвира.

— Очень много, — ответил Андрей, — так много, что за час даже и ленивый человек сможет набрать ведро малины или черники.

— Скажите, кто же за этими ягодами ухаживает?

Андрей объяснил ей, что ягоды эти дикие и растут сами по себе так же, как растет на лугах трава, а в лесу — деревья.

Но Эльвира снова вернулась к дереву:

— Как, вы сказали, называется это дерево? Кажется, вяз? Из него, говорите, гнут дуги, из коры плетут лапти (она произнесла это слово с улыбкой) и делают набирки, а еще что?

— А еще?.. А еще во время грозы никто из крестьян не укроется под вязом: говорят, что он притягивает молнию. А еще у нас вязы не растут такими подстриженными, как овечки, а растут огромными и ветвистыми, как дубы. Хорошо под молодым вязом стоять на охоте, на тяге. Знаете: вечер, солнце уже село, но дрозды еще поют свое «тули-люли-фиуть». Но вот и они смолкли. Тишина такая, что слышно, как, хрустя, лопаются на березах почки. И вдруг в этой тишине слышится глухое покашливание. Это летит вальдшнеп. Затем раздается такой оглушительный выстрел, что на какое-то мгновение кажется — все летит к небу… — Взволнованный воспоминанием, Андрей переводит дыхание. — Если хотите, я вам когда-нибудь подробнее расскажу про охоту. Это так интересно, что вы будете слушать с замиранием сердца.

Эльвира тоже вздохнула и спросила:

— Скажите, разве у всех крестьян такая интересная жизнь бывает, какая была у вас?

— У всех, — утвердительно ответил Андрей.

— А говорят, что жизнь крестьян трудная, тупая и беспросветная?

— Очень трудная, но только не тупая и не беспросветная. Она уже хотя бы тем интересна, что там люди не покупают радость в магазинах, а выращивают собственными руками…

В это время в дверях появилась мать Эльвиры.

— Господа студенты, кушать подано, — раскланявшись с Андреем, произнесла она.

Эльвира все еще была под впечатлением рассказа Андрея. Войдя в комнату, она его спросила:

— Скажите, а как называется этот очаровательный край, в котором вы жили, в какой это области находится ваше родное село?

Узнав, что Андрей родом из Рязанской области, она искренне рассмеялась:

— Папа, помнишь, ты нам рассказывал о «косопузых рязанцах»?

Владимир Николаевич вспыхнул и предупреждающе взглянул на Эльвиру. Эльвира тут же перестала смеяться и уже серьезно спросила отца: