Алексей Осипов - По волчьему следу

«Расскажу, как было», — решил Колька и направился в кабинет директора.

Директор сидел за столом, а перед ним на полу лежала сломанная лыжа.

— Твоя? — спросил Николай Петрович.

«Как она сюда попала?» — удивился Колька и, тяжело опустив голову, тихо ответил:

— Моя…

Тихим июльским днем Володя и Колька, взяв удочки, отправились на озеро. Чтобы сократить путь, шли полем, где еще недавно росла вика, а теперь похожие на дома скирды цепочкой вытянулись вдоль дороги.

Колька вспомнил, что на этом поле в прошлом году косцы поймали зайчат, и боялся, что Володя тоже вспомнит об этом и скажет: «Как же ты умудрился обмануть меня, зайчишку спрятал у себя, а говорил, что пустил его в рожь?» Колька замедлил шаг. Остановился, снял ботинки, засучил штаны.

— А ты молодец! — сказал Володя и тоже снял ботинки. — Босиком и легко и прохладно.

Колька подбросил связанные шнурками ботинки, радостно проговорил:

— По лугам побродим, рыбки половим, а завтра снова за работу.

— Сколько у тебя трудодней? — спросил Володя.

— Не знаю, не проверял.

— А у меня двадцать семь. Только на косьбе вики шесть трудодней заработал.

У Кольки снова дрогнуло сердце — сейчас про зайца вспомнит, к этому и ведет. Он поднял руку в небо, где, распластав крылья, застыл ястреб-тетеревятник, крикнул:

— Смотри, какой огромный, серый! Вот бы из ружья пальнуть! И видишь, видишь, целит куда-то?

— Если бы не мы, — сказал Володя, — то разговелся бы он вот той желтой пташкой.

Недалеко от дорожки, еле заметная в побуревшей траве, беззаботно чирикала, резвилась птичка.

Узкая полевая тропинка привела на луг, посреди которого синело озеро.

Над зеркальной гладью воды серым парашютом висел туман.

Высокая трава спелыми головками била в грудь, щекотала лицо, запах цветов кружил голову.

Из оврага, заросшего ивняком, доносился хрипловатый, торопливый мужской голос:

— Удар! Мяч прошел выше штанги. Девятка ударила неточно.

Мальчишки удивленно переглянулись и бросились бежать в кусты.

— Смотри, «Волга», — крикнул Колька. — Это радио так громко и чисто говорит…

Заглянули в машину. На заднем сидении, склонив черную с аккуратным чубчиком голову, дремал мальчишка.

— Футбол слушаем, да? — спросил Колька.

Мальчик поднял крупные, блестящие, как спелая смородина, глаза, открыл дверцу.

— Залезайте в машину, репортаж будем слушать.

Колька, не раздумывая, влез в машину, сунув мокрые с прилипшими листочками и семенами трав ноги под тяжелый, ворсистый ковер.

— Садись и ты! — обратился мальчишка к Володе.

— Не хочу! У нас радио тоже есть, а в лугах и без него хорошо.

Колька, увидев в продолговатом зеркале свое лицо, улыбнулся для проверки, он ли это, и, отвернувшись, сказал пренебрежительно:

— В футбол мы тоже играем! У нас поле-то какое!

— И я играю!

— Ты кем? Не вратарем, случайно?

— Нет, центральным нападающим.

Колька дружески хлопнул мальчишку по плечу.

— Не жги керосин, пошли. На озере интереснее.

— Хочется дослушать, чем дело кончится.

— Чем? Известно чем! Одна команда победит, другая потерпит поражение…

— А какая?

— Та, которая в ворота пропустит больше мячей.

Мальчишка рассмеялся.

— Так-то и я знал!

Он выключил радио и вслед за Колькой вылез из машины.

Познакомились. Мальчишку звали Петей.

— Ты, Петя, в каком учишься? — спросил Колька.

— В шестом!

— И я! Ровесники! А с кем приехал?

— С отцом. Он на озере рыбу ловит.

— Пойдемте и мы, — сказал Колька и, взяв удочки, торопливо зашагал к озеру.

— Давай, закидывай… Мы придем рыбу тащить, — крикнул вслед Володя.

К рыбной ловле Володя не имел большой страсти. Любимое его занятие — охотиться, бродить по лугу, коллекционировать растения и насекомых. Он угостил Петю щавелем.

— Полезное… В нем лимонной кислоты много. А вот с рыжим гребешком, как у петуха, кочеток. Ты щи из щавеля ел?

Петя отведал щавеля, поморщился.

На южном склоне овражка нашли клубнику. Спелая, ароматная, сочная — и сколько душе угодно, только ешь! Петя ползал в траве, рвал клубнику, посвистывал от удовольствия.

На белой шапочке клевера увидал насекомое: длинное, серое и очень верткое. Увлекся, стал наблюдать. Насекомое опустило головку в цветок, долго возилось в нем, будто что-то искало, затем перелетело на другой цветок. Ножки кривые и, как щетки, лохматые, в желтой цветочной пыльце.

— Смотри, мухи тоже цветы нюхают! — воскликнул Петя.

Володя хитровато улыбнулся:

— Чудо! Редкое насекомое. Его надо обязательно поймать и засушить… Лови, пока не улетело. Ну-ну, смелее!

Петя подкрался к цветку и ловко схватил, сжал в кулаке насекомое вместе с мягкой головкой клевера и тотчас взвизгнул, закричал и разжал пальцы. Ладонь словно огнем обожгло, даже в глазах потемнело от боли.

— Ой-ёй-ёй! — Петя бегал по лугу, махал рукой. Лицо его побледнело, черные глаза расширились.

Володя поймал его руку, тихо, ласково сказал:

— Ничего, пройдет. Видишь черную иголочку — это жало. А в этом мешочке находится яд. — Он вытащил жало. — Это пчела тебя ужалила. Она не любит, когда ее неумело берут в руки. Яд же пчелиный полезный. У нас пчеловод им людей лечит.

— Вот бы тебе на язык, — сквозь слезы проговорил Петя, не сводя глаз с ладони, которая покраснела и вздулась пышкой.

— Бежим к озеру. В холодной воде подержишь, и все пройдет.

Пока Петя делал холодный компресс, Володя срезал темно-зеленое, с толстым стеблем растение. На одном конце оставил перегородку, проделал в ней ножом отверстие. На конец ивового прутика намотал тряпочку и вставил, как поршень, в трубочку. Набрал воды, резко нажал на стержень, и тонкий фонтан взвился, рассыпавшись мелким дождем.

— Интересно! Самодельный насос!

Петя уселся на берегу и водой стал стрелять по стрекозам, пролетавшим над головой.

— Как это растение называется? — спросил он.

— Вех, нам на ботанике объясняли.

— Вех? — Петя задумался, теребя рукой мягкий чубик. — Вот он какой, вех. Читал о нем в книжке. Кажется, настоем из этого растения отравили великого ученого Сократа.

— Вполне возможно! — раздумчиво сказал Володя. — Ни одна скотина, даже самая голодная, его не ест. Уничтожать, сжигать эту траву положено. И там, где ядовитой травы много, луга распахивают и клевер, овсяницу, тимофеевку сеют.

Петя с отвращением глянул на зеленую трубочку веха.

— И запах у него противный, мышиный, не продыхнешь.