Сергей Вольф - Отойди от моей лошади [Рассказы]

- Алёшка!

А я бегу.

А оно:

- Алёшка!

А я быстрей.

А оно топочет и кричит:

- Алёшка! Не убегай!

Удивительно знакомый голос. Остановился я… дых-дых, дых-дых. Тыща чертей! Да ведь это же рыжий Тимка.

- Здоро?во, Алёшка! - закричал он.

- Привет, Тимка! - заорал я.

- Вот я рад, что ты приехал! - крикнул он.

- А я… не можешь себе представить! - кричу я.

- Ты куда бежишь так быстро? - спросил он.

- Да на речку купаться, - сказал я.

- Ну, бежим вместе, - сказал он.

И мы побежали. Бежим и беседуем.

- Я тебя ещё час назад в окно видел, - говорит Тимка.

- Я своих устраивал, - говорю я.

- Чего твои тебя так по голове гладили? - спрашивает он.

- У меня причёска кривая, - сказал я.

- А ты чего в меня камень бросил?

- Я думал, это пень. А ты чего там сидел?

- Я гусеницу дрессировал. Кусачую.

- А окунь клюёт или нет?

- Ещё бы.

- А ты весь рыжий.

- А ты сам… синий.

- Красота.

- Красотища!

И мы прямо свалились в речку.

Сначала мы плавали. Потом кувыркались в воде. Потом топились и спасались. Потом я прыгнул с нырялки солдатиком. Потом просто так. Потом бочком. Потом опять просто так. Потом рыбкой. Потом самолётиком. Реактивненьким. Потом Тимка научил меня нырять чемоданчиком. А я его - драндулетиком. Потом мы спели песню. А потом Тимка сказал:

- Помнишь, кто такой Пушок? Бежим к нему!

- Бис! Браво! - закричал я, потому что сразу всё вспомнил, и мы побежали.

Я бежал и думал про Пушка. Как же это я сразу про него не вспомнил, про этого телёночка, про маленького бычка? Мы с ним в прошлом году здо?рово подружились. Он за мной как ручной ходил. Целыми днями. Он, наверное, подрос теперь и меня не помнит.

- Вон, - сказал Тимка на бегу. - Видишь дом с красной крышей? Это новая удоеэлектричница. Там коров доют.

- Эх ты, Тима, - сказал я. - Надо говорить электроудоительница.

- Пусть так, - сказал Тимка. - Когда мы до неё… до этой добежим, я тебе глаза закрою и поведу за эту… ну, как её… Пушок там пасётся.

Мы добежали до этой электроудойницы, Тимка велел мне закрыть глаза и повёл куда-то за руку.

Я пять раз чуть не упал и один раз упал, Тимка сердился и говорил, что я как слепой, а потом сказал:

- Ну, я побежал. А то он меня не любит. Интересно, узнаете вы друг друга? Открывай глаза на раз-два-три. - И убежал.

- Раз-два-три! - крикнул Тимка тихо-тихо, будто с другого конца земли.

Я открыл глаза и… удивился. Никаких коров здесь вообще не было. Стоял только один бык, огромный бычище, как паровоз.

Он смотрел на меня, а я на него, он на меня, а я опять на него, а потом он как посмотрит на меня странным образом и как побежит на меня, фырча.

У-ух как я дунул бежать по полю! А он за мной. Фырчит. Ногами землю роет.

- Караул! - закричал Тимка. - Он Алёшку хочет заесть!

А я бегу-бегу, бегу-бегу и… упал. Покатился. А бык - топ-топ-топ. Тимка «караул» кричит. А я закрыл глаза. Всё. Прощай, мама. Сейчас ка-ак…

И вдруг кто-то так нежно-нежно лизнул меня по лицу. Мокро-мокро. Шершаво-шершаво. Как губкой. Тепло-тепло. Открыл я один глаз и вижу - этот здоровый бык меня облизывает. Голова огромная, рога…

Открыл я потихонечку второй глаз и вижу - ну конечно, это же Пушок, та же мордочка с белым пятном, те же глазки…

- Пушок, - сказал я. - Пушечка! Пушиночка!

А он меня лижет. Узнал, игрун этакий.

Я встал с земли, а со всех сторон к нам люди бегут, с палками, с граблями, ещё с чем-то, рыжий Тимка плачет, все шумят.

Все до нас не добежали, остановились и не подходят.

- Мальчик, - сказал мне какой-то человек в очках. - Стойте смирно. Сейчас мы вас спасём.

А Тимка плачет перед очкастым:

- Товарищ новый зоотехник, я не нарочно, они же знакомы.

- Молчать! - сказал очкастый. - Никому не двигаться!

- О-о-о! Будет тебе, Тимофей! - заголосила какая-то тётенька на Тимку.

И вдруг я увидел, что к нам идёт дедушка Парфёныч, колхозный сторож.

- Дедушка Парфёныч! - закричал я. - Здоро?во!

- Здоро?во, Лексей, - сказал он. - Приехал, значит, погостить?

- Приехал, значит, - говорю я.

- Как мамаша, папаша? Здоровы?

- Как нельзя лучше, - говорю.

- Ну, привет им.

- А вам от них.

- А им ещё раз и низкий поклон.

- А они вам тоже кланяются, - говорю.

- Между прочим, - сказал всем очкастый. - Вы заметили? Бык не трогает ребёнка.

- Да-да, - сказал кто-то. - Очень похоже, что это так.

- А чего вы собрались? - говорит Парфёныч. - Не успел мальчик приехать, а вы уже. Что он, съест вашего быка, что ли? Он, можно сказать, год травы не видел, этот мальчик.

- Товарищи, - сказал очкастый. - Пойдёмте все обратно. Картина ясна.

И все стали расходиться.

Пушок ещё раз лизнул меня, а я ещё раз похлопал его по мордочке с белым пятном. И мы побежали с Тимкой срезать мне удочку.

И тут-то всё и началось.

Когда я уже спать лёг, к нам пришёл очкастый зоотехник и сказал:

- Нам необходим ваш ребёнок. На полчасика.

- Что он уже успел натворить? - спросила мама.

- Ребёнок хороший, - сказал очкастый. - Ничем таким не отличается. Дело в другом. Племенной бык Пушок не принимает пищу. Нам его через три дня на сельхозвыставку в Москву везти, а он пищу не принимает, может исхудать до размеров обычной тёлки. А ваш ребёнок с ним друзья.

- Вот как, - сказала мама. - Первый раз слышу. - И велела мне идти и помочь очкастому.

Мы пришли в какой-то дом, там в чистой комнате стоял бедный Пушок и ничего не ел, просто отказывался принимать пищу. Ещё там стояли какие-то растерянные люди. Они ласково поглядели на меня и стали подталкивать к Пушку. А меня и не надо было подталкивать, я сам подошёл к нему и похлопал по мордочке с белым пятном. Пушок замычал и лизнул меня. Тогда я велел ему есть, и он стал есть. Потом он поел, всё съел, я дал ему конфетку, а все захлопали в ладоши.

А утром очкастый опять пришёл.

- Не ест? - спросила мама.

- Ни в какую, - сказал очкастый. - Что повезём? Что повезём в Москву?!

- Бедный человек, - сказала мама. - Ну что ж, возьмите ещё раз Алёшу.

Очкастый обрадовался как маленький и потащил меня к Пушку.

Мы его накормили, все честь по чести, и я побежал купаться.

Я нырнул, вынырнул, снова нырнул, опять вынырнул и вижу - плывёт очкастый в своих очках и кричит на всю речку:

- Плыви сюда, мальчик. Он гулять отказывается. Бодается. Я совсем обалдел. Что делать?

- Вам без меня крышка, - сказал я.

- Крышка нам, вот что, - согласился он.

Потом мы с Пушком гуляли.

Потом вечером я его кормил.

Потом утром кормил.

Потом снова гулял с ним.

А мне выписывали трудодни - так сказала бабушка.

Потом я снова его кормил.

И гулял.

И кормил.

А потом долго-долго с ним прощался, и его повезли на станцию, чтобы его потом в поезд посадить - и в Москву, на выставку.

И вдруг мы скоро видим - идут к нашему дому человек пятнадцать народу и очкастый, все потные и красные.