Николай Попов - Абанер

— Живем, коммунары! — крикнул Чуплай и, подойдя к столбу, попробовал читать записную книжку. — Как днем!..

Ярко светились окна общежития, переливаясь, сверкал снег, далеко был виден на воротах красный флаг. Все забыли о школьном вечере. Сережа с Валькой сбегали в школьный корпус, потом в общежитие, потом снова выбежали на улицу. Везде лился ровный дрожащий свет. Валька жмурился и повторял:

— Кр-р-р-расота!

Сережа тоже жмурился и счастливо улыбался.

— Пойдем, Серега, издали на городок посмотрим, — позвал Валька.

Взявшись за руки и поминутно оглядываясь на освещенную площадь, они вышли на дорогу, по которой ходили на заготовку дров. Они хотели пройти немного, но Валька уверял, что с пригорка весь городок будет как на ладони.

Верно, с пригорка открылось зарево огней, которые, переливаясь, сияли в темноте, бросая светлые полосы на черный лес.

— Вот она, Жар-птица! — показал Валька. — Сами построили, только я, дурной, проболел.

Сережа долго стоял задумавшись.

— Знаешь что, Валька!.. Когда мы вырастем, сделаем для людей что-нибудь… Что-нибудь хорошее. Как эта станция!..

Валька стиснул Сережину ладонь.

— Обязательно!.. Клянусь!.. И ты поклянись, Серега!

— Клянусь!..

…Ночь была тихая, теплая. Сережа с Валькой все шли да шли по дороге. Валька тараторил об электричестве, но Сережа плохо понимал, о чем говорит его друг. В глазах, не исчезая, стояли дрожащие огни.

Слева над лесом поднималась луна. Бледный свет робко пробивался между елями, серебрил дорогу и заснеженные поляны.

Скоро друзей обогнали парень с девушкой. Герасим вел под руку старшую Ядренкину и что-то весело рассказывал. Потом прошли Мирон с Мотей, потом Аксенок с Генкой Щебнем.

— Природой наслаждаетесь? — крикнул Аксенок.

— Жар-птицу выслеживаем, — важно сказал Валька.

— Пошли вместе ловить!

— Нет, мы одни.

— Ну, и черт с вами! Дайте хоть закурить. Нету? Эх, вы, сосунки!

Пройдя несколько шагов, Сережа с Валькой услышали голос Чуплая и притаились за елочками.

— А ведь он тоже с девчонкой! — зашептал Валька. — Со Скворечней!.. Вот это да!.. Чш! Сюда идут.

— …Ты хоть и сумасшедшая, Рая, так не совсем же без ума. Чего дурь на себя напускаешь?

— Да хватит тебе, Яшка, ругаться. Давай о чем-нибудь другом. Скажи, Яшенька, ты был хоть раз в жизни влюблен?

— Не влюблялся и не влюблюсь никогда!

— Прохвастаешь, Яшка!

— Пойми, Таратайка, сейчас нам никак влюбляться нельзя. Влюбимся да расчувствуемся, враги нас с кишками проглотят. Пропала революция.

— Ну, уж и пропала!..

Больше не было слышно, о чем они говорили. Валька тихо присвистнул.

— Хитрит Чуплай. Говорит, влюбляться нельзя, а сам с девчонкой!.. С Раечкой-таратаечкой! Нашел с кем связываться!

Мальчики опять пошагали по дороге, а на мостике в логу встретились с Клавой и Липой.

— Все ребята и девочки в лесу, — сказала Клава. — На электричество смотрели, а теперь уж не видно.

— Может, еще по дороге пройдем? — стал звать Валька. — Нет, не по дороге. Знаете, куда? К розовому кусту. Посмотрим, какой он сейчас стал.

Клава посмотрела на Липу, та кивнула головой. Все четверо свернули с дороги и пошли гуськом по узенькой тропинке.

— Вот здесь меня пихта прихлопнула, — покосился Валька. — Все равно я живой, а тебя на дрова изрубили.

Чудной Валька! Разговаривает с пихтой, будто с человеком.

А вот и куст черемухи над обрывом. Потеряв листья, он стоял прозрачный и легкий. Причудливая паутина ветвей повисла в пустоте, за которой было далекое небо. Лунный свет лился оттуда, запушенные инеем сучья искрились на луне.

— Ух, ты!.. — вырвалось у Сережи.

Валька глядел на куст широко открытыми глазами и даже отступил на шаг.

— А ведь он еще красивее стал! — наконец сказала Клава. — Знаете что? Это наш куст. Будем приходить сюда зимой, летом… Если радость или горе… И чтобы об этом никто не знал. Согласны?

— Согласны! — ответили ребята, а Валька сказал, что можно прийти и без горя-радости, просто так.

— Поздно уж! Домой надо! — спохватилась Липа.

— Тут тропинка есть, совсем близко, — вспомнил Валька и, повернувшись, ринулся в лог.

— За мной!

Липа, как коза, прыгнула за Валькой, дружный смех и веселые голоса скоро раздались с другой стороны оврага, А Клавины туфли скользили, Сережа помог ей спуститься. Но еще труднее было выбраться наверх. Клава падала и съезжала, досадуя, зачем надела мамины туфли. Сережа взял ее под руку. Запыхавшись, они наконец поднялись над обрывом.

— Отпусти руку!.. Теперь я сама!

Сережа вспомнил, как шли Мирон с Мотей.

— Давай так пойдем…

— Зачем? — засмеялась она и покачала головой, а глаза говорили: «Пойдем!»

Они молча прошли несколько шагов по лунной тропинке. Обоим было неловко, словно они делали что-то неположенное.

Увидев, что Сережа с Клавой идут под руку, Валька дважды оглянулся, потом рывком схватил под руку Липу и так быстро пошагал по тропинке, что маленькая Липа едва успевала переставлять ноги.

Сережа с Клавой засмеялись. Ой, Валька, Валька!.. Смущение прошло, когда они заговорили о школьных делах.

— А ведь я еще сочинение не писал, — вспомнил Сережа. — «Как я буду служить революции?» Намудрила Клавдия Ивановна, велела после праздника подать.

— Так она сказала просто написать, кто кем хочет быть.

У Клавы был составлен черновик. Она хотела стать фельдшерицей.

— Мама болела, я ухаживала за ней и привыкла. Доктор сказал: «Ты, девочка, маму выходила от испанки, хочешь врачом быть?» Да мне не врачом, хоть бы фельдшерицей… Меня летом мама из детдома взяла. Раньше мы с ней на железной дороге жили. В голодный год чуть не умерли, опухать стали. Потом мама испанкой заболела, а меня отдали в детдом.

— А отец?

— В г-г-германскую погиб, г-газом отравился. Я его ни разу не видела. И к-к-карточки у мамы нет…

Сережа впервые заметил, что Клава немного заикается. Принялся, дурак, расспрашивать!

Но Клава не обиделась, взглянула доверчиво. И только сейчас, при лунном свете, Сережа увидел, какие красивые у Клавы глаза. А он думал, она рыженькая дурнушка. Нет, она не дурнушка.

Девочка, помолчав, заговорила о другом. Рая хочет военной разведчицей стать, Мотя Некрасова — агрономом, маленькая Липа — швеей.

— А вот Фима… Неужели наша группа допустит, чтобы она учиться бросила?

— Группа-то при чем? Фима сама к монашке ушла.

— А если с тобой беда случится?..

Увлеченные разговорами, они не заметили, что за ними движутся тени. На опушке тени приблизились.

— Вот они какую Жар-птицу ловят! — заорал Аксенок. — С девчонками прогуливаются!

Из-за кустов с хохотом выбежали Аксенок, Генка Щебень и еще несколько ребят и девочек.

— Целуйтесь, а то из лесу не выпустим!