Грейс Лин - Где гора говорит с луной

Дракон хотел было нырнуть в реку, но Небесный Дед удержал его.

– Оставь её там, – сказал он, – и пусть вам обоим будет стыдно, тебе и моей дочке. Эта жемчужина не принадлежит никому. Разве ты не видишь – её место там, где каждый обитатель земли и неба сможет любоваться её красотой?

Дракон и Царица-мать кивнули, пристыженные, а гости принялись наперебой восхвалять мудрость Небесного Деда. Восхваляют её и жители земли, ибо с того дня им сияет с небес та самая жемчужина – луна.

Папа закончил сказку, и в доме воцарились тишина и покой. Наконец мама еле слышно вздохнула и улыбнулась.

– Если бы Миньли была здесь, она бы спросила: «Папа, что, всё так и было?»

– И мне пришлось бы ответить ей: «Наверное, нет», – улыбнулся в ответ папа. – Потому что, когда я был совсем маленьким, мне довелось краем глаза увидеть очень редкую драконову жемчужину. Её несли самому императору, и сотни солдат охраняли её по пути, а луна, как всегда, спокойно светила в небе.

– В океане не одна жемчужина, а много, – вмешалась в разговор рыбка. – И драконовых жемчужин тоже много. Хотя, конечно, та, что превратилась в луну, крупнее всех.

Папа пристально взглянул на рыбку, затем на маму, но те, похоже, не замечали друг друга, и ни та, ни другая не ответила на его взгляд.

– Кажется, я что-то слышала об этом, – сказала мама. – Говорили, что эта жемчужина стоит столько же, сколько всё состояние императора. Одна-единственная жемчужина, вообрази! Она вполне могла принадлежать дракону.

В голосе мамы не было зависти, с какой она обычно говорила о чужом богатстве. В лунном сиянии мама преобразилась: годы досады, обиды и тяжкого труда словно растаяли как дым, и осталась лишь светлая печаль. Папино сердце наполнилось нежностью.

Но мама всё так же задумчиво смотрела в окно и знать не знала о папиных мыслях, как и о том, что рыбка умеет говорить.

– Должно быть, этот мост ведёт на вершину Бесконечной горы, – предположил Дракон, – к Лунному Старцу.

Ухватившись за бамбуковые стойки, Миньли и Дракон надёжно укрепили свой конец моста на земле. Мост подрагивал в лунном свете. Он тянулся насколько хватало глаз, легонько покачиваясь на фоне неба, подобно тончайшей красной паутине.

– Боюсь, мы по нему не пройдём, – с сомнением сказала Миньли.

Дракон тоже недоверчиво глядел на узкий и хрупкий на вид верёвочный мост.

– Я сюда не протиснусь, – сказал Дракон. – И мост не выдержит моего веса.

– А вдруг он волшебный, как нить? – предположила Миньли. – Вдруг он тоже растягивается? Ты попробуй!

Дракон ступил на мост одной лапой. Мост прогнулся и угрожающе заскрипел, несколько бамбуковых стоек полетело в ущелье. Дракон поспешно попятился.

– Должно быть, – проговорил он, – мне не суждено увидеть Лунного Старца.

Дракон опустил веки. Годы печали и безысходности были написаны на его лице. Слёзы обожгли глаза Миньли. Такой долгий, полный надежды путь – и такое разочарование.

– Если бы я мог летать… – только и произнёс Дракон.

– Ты сможешь! – уверенно сказала Миньли, смахивая слёзы. – Меня одну этот мост запросто выдержит. Я задам Лунному Старцу твой вопрос и сразу вернусь.

Дракон просиял:

– Правда?! Ты его спросишь?

Миньли кивнула.

– Я буду ждать тебя здесь, – сказал Дракон. – И не сдвинусь с места, пока ты не вернёшься. Ты передашь мне его ответ, и мы полетим к тебе домой.

– Тогда мне лучше поспешить.

Миньли улыбнулась, но, когда она вновь посмотрела на мост, висящий над бездной и уходящий в никуда, лицо её вытянулось.

– Я буду ждать тебя здесь, – повторил Дракон.

Миньли кивнула.

Она сделала глубокий вдох и, ухватившись за перила, осторожно ступила на мост и двинулась вперёд.

Миньли шагала по красному верёвочному мосту. Вокруг было тихо-тихо. Она слышала лишь своё дыхание и стук собственного сердца. С тех пор как Дракон и земля скрылись из виду, Миньли не видела ничего, кроме ночного неба, и потому не знала, сколько уже прошла и сколько осталось, идёт ли она несколько часов или несколько дней. Мост казался бесконечным.

Однако очень медленно, почти незаметно, ночная тьма начала рассеиваться. С каждым шагом мир вокруг становился всё светлее. И в этом свете небо внизу оказалось безбрежным озером с чистейшей прозрачной водой, а ночные облака – водными лилиями. А впереди, точно дальний берег, виднелась стена, излучавшая сияние, – гладкая, молочно-белая, как жемчуг, и тоже словно бы бесконечная.

И всё же стена была не сплошной. Наконец приблизившись к ней, Миньли увидела прямо перед собой круглое отверстие. В проёме стоял белый кролик, показавшийся ей поначалу нефритовой статуэткой. Только когда Миньли сошла с моста и кролик шагнул к ней, она поняла, что он живой.

– Наконец-то, – сказал кролик. – Ты немножко опоздала. Что, обезьяны не пускали?

Миньли, потеряв дар речи, только кивнула. Кролик как две капли воды походил на того, что был нарисован на её голубой миске.

– Ладно, идём, – сказал он. – Имей в виду, с Лунным Старцем надо говорить коротко и ясно. Он очень занят и терпеть не может пустой болтовни.

Вслед за кроликом Миньли вошла в белый сад и ступила на гладкий и блестящий каменный мостик, который словно рос из земли. Откуда-то донеслись звуки, похожие на барабанный бой, и водная гладь под мостом слегка заколебалась. Окинув взглядом окрестности, Миньли увидела вдалеке фигуру человека, рубившего дерево – одно-единственное; других деревьев нигде не было видно. Стук доносился от ударов его топора. Человек рубил и рубил, ветви сотрясались, листья, цветы и семена летели во все стороны и падали в воду, точно капли дождя.

– Это Лунный Старец? – спросила Миньли.

– Где? – Кролик проследил за её взглядом. – А-а, нет. Это У Кан.

– А зачем он рубит это дерево? – спросила Миньли. Ей было очень жаль единственного дерева на Бесконечной горе.

– До чего ж ты любопытная, – покачал головой кролик. – Вообще-то вопросы тут задают Лунному Старцу. Но, если ты так уж хочешь знать, У Кан каждую ночь пытается срубить это дерево.

– Каждую ночь? – не удержавшись, переспросила Миньли.

– Да, – подтвердил кролик.

У Кана все считали счастливчиком. У него была красавица-жена, здоровые дети, просторный и удобный сельский дом и процветающее хозяйство. Родители и брат У Кана тоже жили с ним, а все соседи были ему верными друзьями. Но У Кану всегда чего-то не хватало. Он решил, что работа на земле больше не приносит ему радости. Собрав в последний раз урожай (как всегда, обильный), У Кан заявил друзьям, что переезжает в город.