Грейс Лин - Где гора говорит с луной

Всего один вопрос! От ужаса у Миньли подкосились ноги, и она замедлила шаг. Получается, что она не может задать вопрос Дракона? Или… или свой собственный…

Она открывала и закрывала рот, точно рыба, выброшенная на берег. Что же делать? Тяжкий труд на рисовом поле, папины дрожащие руки, мамины вздохи… воспоминания водопадом обрушились на неё. Нет, она должна изменить судьбу своей семьи! Она затем и пришла сюда!

Но, подумав о Драконе и о том, как он терпеливо ждёт её, Миньли вздрогнула, точно от удара. Воспоминания опять посыпались, как семена с дерева У Кана: вот они радостно хохочут, одурачив обезьян; вот Дракон неуклюже пробирается через лес; вот он с грозным рёвом отбрасывает в воздух Зелёного Тигра; вот он кладёт лапу ей, плачущей, на плечо; вот с надеждой смотрит ей в глаза у верёвочного моста…

«Дракон – мой друг! Что же мне делать, что?» Мысли прыгали у неё в голове, словно кипящий в котле рис; каждый шаг отзывался в ушах гулким эхом, и Миньли уже не понимала, что это стучит: её собственное сердце или топор У Кана вдалеке. Она шла мимо статуэток, и ей казалось, что она видит фигурки продавца золотых рыбок, и мальчика с буйволом, и князя, и Да-А-Фу – и все они молча ждут её решения. Ей отчаянно хотелось замедлить шаг, чтобы выиграть время, однако ноги отказывались слушаться: её тянуло к Лунному Старцу, как воздушного змея, когда сматывают нитку, – и вот она уже стоит перед ним, так и не решив, какой вопрос задать!

Лунный Старец выжидающе смотрел на неё, и взгляд его был непроницаем, как ночное небо. Миньли опустила взгляд в его книгу… и сразу узнала страницу. Это была страничка из Книги Судьбы, та самая, что дал ей князь! Все складки и дырочки, появившиеся, когда Миньли делала из листка воздушного змея, были на месте. Однако листок чудесным образом вновь прирос к книге, и только тончайшая линия, словно шрам, позволяла догадаться, что когда-то он был вырван.

Надпись на странице опять изменилась. Там по-прежнему была всего одна строка, бегущая сверху вниз. Но теперь Миньли вдруг поняла, что может прочесть эти слова. Точнее, слово. Потому что вся строка состояла из одного-единственного слова, повторённого много раз. И слово это было – благодарность.

И внезапно, словно разошлись облака и показалась полная луна, Миньли со всей ясностью поняла, о чём ей спросить Лунного Старца.

– Там, за мостом, меня ждёт один дракон, – сказала она. – Почему он не умеет летать?

Мама и папа всё так же тихо и печально ждали Миньли. И хотя оба говорили себе, что верят Миньли и что она наверняка вот-вот вернётся, мама всё чаще стояла у окна, глубоко задумавшись, а папа с каждым днём старел и седел. Единственным их утешением были вечера, когда папа рассказывал очередную историю, чтобы скоротать время. Спрятавшись в эти сказки, они забывались и представляли, что Миньли сейчас с ними и тоже слушает.

Однажды вечером, когда сияла полная луна, мама вдруг сказала:

– Знаешь, муж, сегодня я сама хочу рассказать тебе одну историю.

Папа слегка удивился, но молча кивнул.

Жила-была женщина. У неё был добрый муж и красавица-дочка. Деревня их стояла в тени огромной горы, и земля там была неплодородной, так что жили они бедно, и дом у них был маленький. И всё же они не голодали, в зной у них всегда была вода, а в холод в очаге всегда горел огонь. Однако женщина вечно была недовольна.

Она сердилась на бесплодную гору и на скудную почву и с горькой обидой жевала пустой, ничем не сдобренный рис. Она хмурилась, глядя на их простую одежду, и раздражённо вздыхала из-за тесноты в доме.

Не было дня, когда бы эта женщина не ворчала. Когда кто-то заговаривал о золоте и драгоценных камнях, её переполняла зависть. «Ну почему у нас ничего нет? – ныла она. – Ни сокровищ, ни денег. Почему мы так бедны?»

Её муж и дочь с каждым днём работали всё усердней, надеясь, что рано или поздно в их дом придёт изобилие. Но бесчувственная земля была равнодушна к их усилиям, поэтому дом оставался тесным, одежда – скромной, а риса едва хватало на троих. И женщина по-прежнему жаловалась. Её досада с каждым днём разрасталась, как сорняки.

Погружённая в свои обиды, женщина и не замечала, что в душе дочери она тоже посеяла семена раздражения. И они дали всходы. Раньше дочке нравилось, как они живут, а теперь она всё чаще мрачнела и задумывалась. Рис стал казаться ей пресным, любимая яркая одежда – грубой и жёсткой, а дом, по которому ей так нравилось бегать, вдруг сделался тесным и душным.

И вот наконец, не в силах справиться с недовольством, дочь однажды ночью ускользнула из дома. Она поклялась себе, что не вернётся, пока не сумеет принести в родительский дом богатство и счастье.

Только тогда женщина поняла, как глупо она вела себя. Дом без дочери оказался большим и пустынным, а лишняя порция риса не лезла в горло. Проводя дни в одиночестве, страхе и тревоге, женщина проклинала себя за себялюбие и безрассудство. Как счастлива она была прежде, когда не осознавала этого! Только теперь ей стало ясно, что никакие самоцветы и наряды не сравнятся с весёлым смехом дочери, с её любовью и нежностью; что раньше в их доме всегда жила радость – точно подарок, который ждёт, чтобы его открыли. Она плакала и плакала, но слёзы не приносили утешения. Ведь оказалось, что всё время, пока она мечтала о сокровищах, самое драгоценное сокровище было рядом с ней, а она этого не замечала.

И когда она поняла всё это, ей не осталось ничего другого, как пойти к мужу, попросить у него прощения и надеяться, что когда-нибудь ей удастся извиниться и перед дочерью. Она не знала, простят ли они её, но дала себе слово, что будет терпеливо ждать прощения. И слово её твёрдо, как гора, которая высится над их домом.

Закончив свой рассказ, мама села на пол у папиных ног и, точно дитя, положила голову ему на колени.

– Муж, – сказала она, – я всё время винила тебя в том, что Миньли убежала из дома. Но я ошибалась. Это я виновата. Миньли видела, что я недовольна нашей судьбой; если бы я не брюзжала, она бы не ушла. Прости меня, если можешь. Мне очень стыдно.

Папа молчал, не в силах вымолвить ни слова. Луна за окном была такой полной, что, казалось, вот-вот лопнет. В глазах у него защипало. Он нежно положил руку маме на голову.

– Вот и славно! – сказала рыбка. – Если заботиться о счастье тех, кто рядом, то те, кто далеко, тоже непременно возвратятся.

Мама рывком повернула голову к аквариуму, круглыми от изумления глазами посмотрела на папу и прошептала: