Лара Уильямсон - Мальчик, который переплыл океан в кресле

– Ты сам знаешь, где она. Она в моем сердце. Так же как и твоя мама – в твоем.

Я смотрю на наспех накаляканное сердце. Я понимаю, о чем говорит Кошка. Она замолкает, чтобы я обдумал ее слова, а потом добавляет:

– Я знаю, как тяжело расти без мамы.

– Я не хочу расти без нее, – всхлипываю я.

Кошка дотрагивается до моего плеча; рука у нее теплая, и это меня успокаивает.

– Даже если ты не хочешь, вырасти все равно придется.

Кошка снова заводит двигатель, а я спрашиваю ее, не можем ли мы на минутку остановиться у океана. Даже если там совсем темно и я ничего не увижу. Наплевать! Мне просто хочется туда съездить. Кошка соглашается и через десять минут останавливает машину на участке дороги с видом на океан.

– Я скучаю по маме, – шепчу я, глядя вдаль. – Папа сказал, что развеял ее прах над морем. Я не поехал, потому что был еще слишком маленьким. Папа сказал, что ему грустно было маму отпускать, но потом налетел порыв ветра и унес ее в море. Но не всю. Папа сказал, что крохотный кусочек мамы сдуло обратно, на него.

– Ох!

– Но это ничего. Папа подумал, что так мама дала ему понять, что крошечная частичка ее всегда будет с ним. Грустно, что я тогда не поехал.

И вот я сижу тут и говорю про маму. Еще более странно, что я говорю про маму с Кошкой, и почему-то это правильно, и Кошка понимает, что я имею в виду. Я бы в жизни не стал вспоминать маму с Перл, хотя всегда думал, что с ней легко разговаривать.

– Да, я знаю. Оставшимся приходится очень сложно, – тихо отвечает Кошка.

Она нажимает на кнопку, и оконное стекло ползет вниз. Машину заполняет порыв морского ветра; я облизываю губы и чувствую привкус соли. Когда я спрашиваю Кошку, смогла ли она попрощаться с мамой, Кошка отвечает:

– А тебе станет легче, если да? А если нет? Не думаю. И поэтому тебе придется самому найти свой собственный способ, Бекет. Моя история такая же, как у тебя, но другая.

– Но у тебя хотя бы бабуля живет рядом.

– Иногда она меня не узнает. И сейчас я словно опять теряю маму, но на этот раз более медленно. Но одно я знаю наверняка: мне очень повезло, и неважно, что случится в будущем. Люди, которых я потеряла, всегда будут со мной.

Глядя на море, я говорю:

– Однажды я попрощаюсь с мамой по-настоящему. Я уже пытался… Я написал ПРОЩАЛЬНЫЙ СПИСОК, где перечислил разные способы, как попрощаться с ней. Но беда в том, что ни один из них не работает.

Кошка кивает и говорит, что записывать всё – это хорошо, особенно если мне это помогает. Она снова заводит машину, и мы едем домой.

– Но я не знаю, как это сделать, – с грустью признаю я.

– Пока что, – замечает Кошка. – Ты пока что не знаешь, как попрощаться с мамой.

Когда мы возвращаемся домой, я чувствую себя так легко, словно я – перышко в комнате без гравитации. Когда мы отъезжали от океана, Кошка сказала, что хотела бы закатить для нас вечеринку. Она хочет пригласить нас всех к себе в квартиру, потому что мы ее уже приглашали. Мы опять поедим лазаньи, а еще у нее отлично получаются домашние чипсы из сладкого картофеля. А уж ее десерты из мороженого со сливками вообще пользуются бешеной популярностью.

– Среди кого? – спрашиваю я.

– Среди меня, – отвечает Кошка со смехом.

Ну что ж, мне этого вполне достаточно.

Мне так не хочется, чтобы этот вечер заканчивался, что я приглашаю Кошку зайти к нам и поздороваться с папой, ведь он всегда так рад ее видеть. Я даже говорю ей, что она должна сама рассказать папе про вечеринку. Мы все еще болтаем, когда я поворачиваю ключ в замке, а потом срываюсь с места и бегу по коридору с воплями о том, что со мной пришла Кошка.

Добежав до гостиной, я останавливаюсь. На диване рядом с папой сидит Перл; между ними пристроился Билли. Папа приглашает меня присоединиться и говорит, что рад слышать о том, как я хорошо провел время. Он благодарит Кошку за то, что она разрешила мне съездить с ней на работу.

– Не за что, – отвечает Кошка и легонько пихает меня локтем. – Ты просто с ума сойти какой молодец, Бекет.

Возникает неловкая пауза, когда Перл молча меняет позу. Она разглаживает свою оборчатую юбку и закрывает подолом ноги.

Кошка уже поворачивается, чтобы уйти, но я напоминаю ей, что она собиралась кое-что спросить у папы.

– Ах да! – Нервная улыбка мелькает у нее на губах. – Я тут устраиваю небольшое торжество.

На глаза ей падает прядь волос, и Кошка затыкает ее за ухо. В ушах у нее сережки в форме крошечных ножниц.

– С вашей стороны было так мило позвать меня к себе на праздник, и я подумала, что надо бы вас всех отблагодарить. Ничего особенного, просто посиделки.

Папа смотрит на Перл, ожидая ее одобрения. Но лицо Перл остается абсолютно невозмутимым: ни нахмуренных бровей, ни улыбки – ничего!

– Хм… э… Ну я не знаю, – отвечает папа, поворачиваясь к Кошке. – Можно я сообщу о своем решении попозже?

Температура в комнате упала на несколько градусов. Я плотнее заворачиваюсь в куртку и дрожу. Может, папа забыл включить обогреватель?

Билли, почуяв неладное, тут же встревает в разговор:

– А Перл можно тоже прийти?

– Спасибо, Билли, – отвечает Перл и принимается ворковать над ним. На вечеринке, правда, она вела себя с Билли совершенно иначе. А теперь прямо не может от него оторваться, ни дать ни взять муха на куче навоза. – Что-то меня совсем не приглашают на все эти веселые вечеринки. Видимо, я не так популярна, как думала.

Щеки Кошки напоминают красные яблоки. Она говорит, что, разумеется, Перл может прийти. А ей самой лучше пойти и заняться своими инструментами: надо почистить все расчески и ножницы.

– И еще раз спасибо, Бекет. – Она пихает мятую купюру мне в ладонь. – Надо будет повторить нашу вылазку когда-нибудь.

– Странно, как она вообще стала парикмахером, – бормочет Перл, когда Кошка с папой удаляются по коридору. – С таким-то гнездом на голове. Она что, в бурю попала по дороге?

Я думаю о том, как мы провели вечер. Какая разница, как выглядят Кошкины собственные волосы, если она провела вечер, заботясь о чужих? И когда она опустила окно в машине, ей было наплевать на прическу – она хотела, чтобы я увидел океан.

Когда папа возвращается, я уже не так уверен, что хочу, чтобы Перл оставалась с нами. Совсем не так, как когда отправлял эсэмэску. Предполагалось, что это станет для всех приятным сюрпризом. Но Перл, кажется, злится, хотя и не признается в этом. Она перебирает нитку бус, похожих на леденцы, и говорит:

– Разве это не очаровательно? И раз уж мы так отлично ладим, то, может, заглянешь на мою выставку портретов ню, Стивен?

– Ладно, – отвечает папа. – Загляну как-нибудь.

Перл опускает голову папе на плечо и говорит, как будет весело. Она чмокает его в щеку – ну точь-в-точь как курица клюет зерно. Папа сияет – он уверен, что ему понравится. Он ведь ни разу не был на настоящей выставке.