Лара Уильямсон - Мальчик, который переплыл океан в кресле

У меня внутри что-то тихо трепещет: да, я правда чувствую, что зима осталась позади и что теперь я наконец могу смело смотреть вперед. Кастет говорит, что нам лучше пойти и поприветствовать родителей, ведь они, наверно, уже начали прибывать.

– Интересно, что там на стене, – говорю я, когда мы уходим. Мистер Бигл накрыл ее брезентом и не говорит нам ни о том, что там нарисовано, ни о том, кто все нарисовал. Похоже, художник приходил в выходные: мы ни разу не видели его за работой.

Мистер Бигл ждет нас на площадке в толпе учеников и родителей. Мы говорим, что все в полном порядке, сад выглядит отлично. Мистер Бигл приглашает родителей пойти и посмотреть, какое чудо мы сотворили, и мы все отправляемся по направлению к саду. Я иду рядом с Билли и папой. Кошка тоже пришла. Я радостно улыбаюсь ей.

Я слышу, как мама Кастета говорит ему, что очень горда работой и что Кастет напоминает ей его отца – в хорошем смысле. Я вижу, что женщина светится от гордости. А Кастет так счастлив, что парит рядом с ней, как на ковре-самолете.

Мистер Бигл разговаривает с репортером и фотографом из «Эха Эдема», которые фотографируют сад и его посетителей. Похлопав в ладоши, чтобы привлечь всеобщее внимание, мистер Бигл возглашает:

– Вот что сделали ваши дети. Но это куда больше чем просто сад. Ребята многому научились за эту четверть. Посмотрите на растения, какие они уже большие. Каждый цветок в этом саду отличается от других, но все вместе они делят один участок земли. Они не соревнуются друг с другом и не пытаются никого уничтожить, нет, они живут в гармонии. Это же касается и ваших детей. Они все разные, но этот сад они создавали все вместе. Я ими очень горжусь. И каждый из детей – совершенно особенный.

Звучат аплодисменты. Кастет широко улыбается и говорит:

– Это мы сделали. Мы сделали что-то очень хорошее из ничего.

Мистер Бигл еще минут пять распространяется о том, как мы ездили в садоводство и сажали растения. По его мнению, мы могли бы повторить этот проект снова, так наш сад всем понравился.

Класс разражается радостными возгласами.

– Ну что ж, если вам так по душе этот сад, то, наверно, мы можем посадить еще один. Я об этом уже думал. На школьной территории места уже не осталось, но, может, вам известен какой-нибудь пустырь, который мы бы смогли украсить цветами?

Через несколько секунд я поднимаю руку:

– Да, сэр, я знаю место, где просто необходим сад.

Когда мистер Бигл спрашивает меня, что же это за место, я рассказываю ему о доме престарелых на Грин-Эйк:

– Это такое оживленное место, сэр. Но сада там нет. Я думаю, что старикам понравится смотреть из окон и видеть цветущие растения вместо сорняков.

– Хорошо, Бекет. Это прекрасная идея, и я буду иметь ее в виду.

Репортер из «Эха Эдема» кивает и что-то записывает в блокнот. Раздаются аплодисменты; я смотрю на Кошку. Она хлопает старательнее всех. Пальцами она рисует в воздухе очертания маленького сердечка, и я делаю то же самое.

Наконец мистер Бигл говорит, что осталось всего одно дело – снять брезент со стены за садом. Объяснив, что он нашел потрясающего художника, мистер Бигл тянет за веревку. Фотограф готовится снимать.

– Чушь какая-нибудь там будет, – бормочу я, бросая взгляд на Асебен.

Брезент опускается на землю, и я вижу лучшую картину в мире. Огромная бабочка парит над Эдемом и эдемским причалом. Под ней можно разглядеть нашу школу, а сверху – радугу. Художник добавил на полотно множество бумажных журавликов. Если посмотреть как следует, то увидишь детей на школьной площадке, но пятеро из них выделяются особенно. Мне кажется, они похожи на Билли, Асебен, Кастета и меня самого… и последний чем-то напоминает Мими. Я смотрю на нее, и она кивает мне, счастливо улыбаясь.

Фотограф все щелкает и щелкает, а мистер Бигл продолжает:

– Я думаю, вы согласитесь с тем, что художник представил на суд публики изумительную работу. Этот художник – не кто иной, как наша Асебен. Я много раз видел, как она рисует бабочек, и каждый раз восхищался ее талантом. Когда я спросил ее, не хочет ли она попробовать нарисовать большую бабочку на стене, она с радостью согласилась. Но мы договорились, что для остальных это будет сюрпризом. Я думаю, все согласятся с тем, что это просто потрясающая картина.

Донте Моффат говорит, что это, конечно, не Ван Гог, но вообще-то это и хорошо. Ван Гог потерял ухо, и вряд ли Асебен захочет последовать его примеру.

Я так усердно хлопаю, что у меня болят ладони; браслет с бабочкой скачет у меня на запястье. Когда аплодисменты смолкают, мистер Бигл благодарит всех родителей за то, что они пришли. Перед тем как уйти, папа с Кошкой говорят, что они гордятся мной. Я обнимаю их, а потом Билли.

Когда мы возвращаемся в класс – родители и репортеры уже ушли, – мистер Бигл говорит нам, что мы все здорово постарались и получаем по золотой звезде. Потом он оборачивается:

– Мими, ты хотела что-то сказать.

Девочка встает со стула и выходит на середину класса с большим пластиковым пакетом в руках.

– Да, сэр! – Ее взгляд мечется по классу. – Я хотела сказать, что история про бумажных журавликов была просто замечательная. Тогда я этого не сказала, потому что немножко расстроилась, что она не была моей историей, но мне правда понравилось. Я без спроса позаимствовала у Бекета одного журавлика… ну, того, который лежал здесь, в классе. Когда я шла в туалет, то засунула его в карман.

Мистер Бигл кивает и молчит, дожидаясь объяснений.

Мими быстро продолжает:

– Но я сделала это не просто так. Сначала мне хотелось понять, как их делать, чтобы я могла сложить тысячу и выполнить свое заветное желание. Я делала и делала журавликов, пока не набралась тысяча. Я старалась, чтобы они все выглядели идеально. Но потом я услышала, что Бекет потерял всех своих журавликов, когда упал в океан, и мне захотелось отдать ему свою коллекцию. Так его желание обязательно осуществится. Потому что, каково бы оно ни было, оно наверняка важнее, чем мое.

Мими несет пакет к моей парте, протягивает его мне и садится.

– На самом деле я хотела стать самой собой и завести настоящих друзей, но мое желание, кажется, и так уже исполнилось, – шепчет она мне.

Я, типа, ошеломлен. Я, типа, шепчу «спасибо», а Мими, типа, отвечает «Пожалуйста».

Позже, вечером, я предлагаю Билли рассказать еще одну сказку в мамином кресле, но он говорит, что не нужно: та, которую я рассказал, все равно будет лучше всех новых. А еще он добавляет, что больше ничего не боится.

– Мне жаль, что ты потерял Брайана в океане, – говорю я. – Мне кажется, это я виноват, что он прыгнул.

– Ничего страшного, – улыбается братишка. – Прыгнул-то он сам. Иногда у него шарики за ролики заходили. Мне кажется, это он в тебя. Но я все еще скучаю по нему иногда.