Анатолий Вершинин - Плывущие против течения

- Значит, амеко устраиваются и на холме Бубенцов, - пробормотал Хейтаро.

В воздухе послышался нарастающий рокот моторов, и со стороны моря показался большой американский самолёт. Он шёл как-то боком и низко-низко пролетел над храмом богини Каннон, чуть не задев верхушки деревьев. Когда он проплыл над их головами, Дзиро заметил, что один из винтов у него не вращается.

- Видишь? - спросил он, задрав голову.

- Вижу, - улыбнулся Хейтаро. - С моря летит. Наверно, корейцы всыпали… еле тащится. - Хейтаро резко повернул велосипед. - Ну, садись, Дзиро. Поедем другой дорогой!

Почти у самого спуска к берегу кто-то окликнул их.

- Сирасу? - обрадовался Хейтаро. - Куда направляешься?

Перед ними стоял пожилой мужчина с загорелым высохшим лицом, закутанный в рваное жёлтое одеяло. В руках он держал коромысло.

- За сучьями. Собираем по ночам, чтобы сторожа не видели… Младший брат? - кивнул он головой в сторону Дзиро.

- Ну, как живёте? - спросил Хейтаро, предлагая ему сигареты.

- Как живём? - невесело улыбнулся Сирасу. - Сам знаешь. Похвастаться нечем…

- Скоро к вам нельзя будет подъехать.

Сирасу усмехнулся:

- Да, и к нам понаехали эти амеко. Хотят снести храм богини Каннон. Староста говорит, что на вершине холма Бубенцов у них будет пост противовоздушной обороны.

- А другого места не могли найти?

Староста говорит: место удобное, высокие деревья… А другие места оголённые.

Сирасу нагнулся к Хейтаро и что-то прошептал ему.

Лицо у Хейтаро расплылось в улыбке.

- Молодцы, молодцы! - сказал он. - И меня не забудьте. Это ты придумал?

Сирасу выпрямился, и глаза у него молодо блеснули:

- Что ж, не зря солдатом семь лет отслужил.

Прощаясь, Сирасу ласково положил свою руку на плечо Дзиро:

- И у меня ведь такой парень есть. Главный мой помощник… До свиданья!

Зябко поёживаясь, он стал подниматься в гору.

Тяжёлые клубящиеся тучи всё ниже опускались на море. Потом сильный, порывистый ветер погнал их к берегу, к изъеденным штормами утёсам и скалам. Неистовый рокот нарастал на море. Оно легко взметало вверх гигантские темно-зеленые валы, вспененные гребни которых, казалось, рвались в единоборство со свинцовым небом.

Ветер со свистом срывал клочья белой пушистой пены и пригоршнями бросал их на прибрежный песок, на прижавшиеся к скалам домики рыбачьей деревушки.

Построенные из случайных даров моря - выброшенных на берег полусгнивших досок, брёвен и листов фанеры, - эти лачуги дрожали, как в ознобе, от каждого порыва ветра. Их жалкие кровли жалобно стонали, словно старались высвободиться из-под тяжёлых камней, которыми были прижаты к стенам лачуг.

Братья осторожно спустились к деревушке по узкой скользкой тропинке.

Быстро темнело. Две женщины на берегу разводили костёр из валежника и высохшей морской травы. Этот костёр должен был служить маяком для тех, кто находился в море.

На песке лежали широкодонные и тупоносые рыбачьи кунгасы. В сумерках они казались тушами диковинных чудовищ, выброшенных морем на берег.

Хейтаро и Дзиро старались держаться ближе к скалистому откосу, спасаясь от холодных водяных брызг.

Скорее бы добраться до харчевни Мураты! В такое ненастье, наверно, большинство рыбаков остались на берегу. Многих из них можно будет встретить в харчевне.

Пройдя немного берегом и поднявшись по тропинке, устланной плоскими белыми камнями, братья оказались у бревенчатой харчевни. Под её крышей раскачивался пожелтевший бумажный фонарь. Тусклый свет освещал прибитую рядом с дверью фанерную дощечку, на которой было затейливо выведено охрой: «Милости просим!

Дёшево! Вкусно!»

Хейтаро поставил велосипед под навес, около кадок и соломенных кульков, и вошёл вместе с Дзиро в харчевню. Две масляные лампы плохо освещали комнату с земляным полом, наполненную густым табачным дымом, прогорклым запахом бобового масла и соевого теста. За столиками, уставленными глиняной посудой, сидели рыбаки. Одеты они были в старые, заплатанные рубахи; только у некоторых сохранились зелёные солдатские куртки, сильно потрёпанные и побелевшие от впитавшейся морской соли.

- Хейтаро! - раздался радостный возглас. - А это кто с ним? Никак, Дзиро?

Конечно, он!

Шлёпая соломенными сандалиями, к ним подошёл толстяк с лысой головой, хозяин харчевни Мурата. Рыбаки поднялись из-за столиков. На стенах зашевелились их тени.

- Здорово, Хейтаро!

- Откуда к нам в такое ненастье?

Мурата усадил гостей под лампой, и рыбаки стали придвигать к ним свои столики.

Остановившись за стулом Хейтаро, владелец харчевни принялся укорять его:

- Совсем забыл нас! Уж месяц, как не видели тебя…

Из-за бамбуковой занавески, на которой деревенский художник изобразил сверкающую своей белоснежной вершиной Фудзияму, показалась краснощёкая супруга владельца харчевни - госпожа Курико. Оба брата привстали со своих мест и поклонились ей.

- Ну, что я тебе говорила! - воскликнула она, обращаясь к мужу.- Не веришь в приметы? Я ведь утром сказала, что будут сегодня дорогие гости. Не зря во сне видела тень птицы на ставнях…

Мурата расхохотался.

- Дорогих гостей, - обвёл он руками посетителей, - у меня и без твоих примет каждый день полно!

- Не выгоните нас, госпожа Курико? - улыбнулся Хейтаро.

- Что вы, что вы! Мы всегда рады видеть вас. Так рады…

- Будет тебе любезничать! - добродушно прервал её Мурата. - Видишь, люди озябли и проголодались. Дай им чего-нибудь погорячее.

Через минуту перед братьями появились большие глиняные миски с дымящимся картофелем и квашеной редиской.

- Выпей чашечку тёплого саке, Хейтаро! - придвинул ему Мурата фляжку. - Пей, я угощаю.

Хейтаро смущённо поблагодарил и выпил.

- А этим я угощаю, - услышал Дзиро сзади голос госпожи Курико. - Сама пекла эти лепёшки. А тебе, Дзиро, ещё одно лакомство дам. За это ты мне потом расскажешь, как родители живут!

Она поставила перед ними тарелку с лепёшками из рисового теста со сладкой начинкой, а около Дзиро - блюдечко с засахаренными бобами. Дзиро покраснел и нерешительно посмотрел на брата.

- Ешь, ешь, - подбодрила его Курико. - Кто на ночь ест бобы, продлит себе жизнь на семьдесят пять дней.

- Хейтаро, жду вас к себе в гости! Моя хозяйка рыбкой угостит… И ко мне зайди!.. И к нам! - послышались голоса.

Через минуту Хейтаро сидел уже за соседним столом.

Пока Хейтаро разговаривал с рыбаками, Дзиро оглядывал харчевню. На стене висела бумажная картина, изображавшая серебристую цаплю на пруду. Только цапля была вся чёрная от копоти. В углу, в большом, сложенном из камней очаге, ярким пламенем горели корневища какого-то дерева. Языки огня яростно лизали чёрные бока большого котла, висевшего на крюке. В маленькой стенной нише стояла статуя бога счастья - толстого Дайко-ку с мешком за спиной и деревянным молотком в руке.