Сьюзан Кулидж - Что делала Кейти

— Она выглядит совсем как все остальные люди, — прошептала Сиси, которая тоже пришла взглянуть на гостью.

— Да-а, — ответила Кейти с сомнением, — только в сто раз милее.

Вскоре папа перенес Элен наверх. Дети было двинулись следом, но папа сказал, что гостья устала и нуждается в отдыхе. Они пошли в сад поиграть до чая.

— Позволь мне отнести наверх ужин! — вскричала Кейти, когда они уже сидели за чайным столом и тетя Иззи поставила еду для Элен на поднос. И какую вкусную еду! Жареный, золотистого цвета, цыпленок, малина со взбитыми сливками и чай в красивой бело-розовой китайской чашке. А какой белоснежной салфеткой накрыла тетя Иззи поднос!

— Ни за что, — ответила она Кейти. — Ты все уронишь.

Но в глазах Кейти была такая горячая мольба, что доктор Карр сказал:

— Ничего, разреши ей, Иззи. Мне нравится, когда девочки делают что-нибудь полезное.

И Кейти, гордясь порученным ей делом, взяла поднос и осторожно понесла его через холл. На столе стояла ваза с цветами. Кейти остановилась, озаренная новой мыслью. Она поставила поднос, вынула из вазы одну розу и положила ее на салфетку около блюдца с ярко-красными ягодами. Это было так красиво, что Кейти радостно улыбнулась.

— Почему ты остановилась? — спросила из столовой тетя Иззи. — Будь осторожна, Кейти. Лучше бы Бриджет взяла поднос.

— Ой, нет, нет! — запротестовала Кейти. — Я уже почти наверху.

И она быстро пошла наверх. И зачем она поспешила?! Уже почти у двери Синей комнаты она нечаянно зацепилась за шнурок своего ботинка, который, как всегда, был развязан и свисал вниз, сделала неверный шаг, споткнулась и схватилась за ручку двери, чтобы не упасть. Дверь открылась, и Кейти с подносом, сливками, малиной, розой и всем остальным рухнула на ковер.

— Я знала, что так будет! — закричала снизу тетя Иззи.

Кейти никогда не забудет, с какой добротой отнеслась к ней кузина Элен после такого конфуза. Она лежала в постели и, конечно, сильно испугалась внезапного грохота от падения Кейти с подносом. Однако быстро пришла в себя и самым нежным образом утешила несчастную Кейти, а потом весело смеялась над случившимся. Даже тетя Иззи почти не ругала Кейти. Разбитые тарелки убрали и вычистили ковер, да так быстро, что тетя Иззи едва успела приготовить другой поднос — еще красивее, чем прежний.

— Пожалуйста, пускай Кейти принесет мне его! — попросила Элен своим мелодичным голосом. — Я уверена, что на этот раз все будет в порядке. И, Кейти, прошу положить опять розу на салфетку. Ведь это ты придумала?

И Кейти была осторожна. И на этот раз донесла поднос в целости и сохранности, бережно поставила его на маленький столик у кровати, села и стала смотреть, как ужинает кузина Элен, и в сердце ее росла любовь. Мы всегда благодарны людям, если они помогли нам вновь обрести самоуважение.

Элен ела мало, хотя и приговаривала, что все очень вкусно. Кейти заметила, что она очень устала.

— Теперь, — сказала Элен, окончив ужин, — взбей, пожалуйста, подушку. Так. А теперь подвинь немного вторую подушку. Мне кажется, я скоро засну. Спасибо, теперь совсем хорошо. Кейти, дорогая, да ты прирожденная сиделка. Поцелуй меня. Спокойной ночи! Завтра мы поговорим по душам.

Кейти спустилась вниз счастливая.

— Кузина Элен — замечательная, — сказала она Кловер. — И на ней была очень красивая ночная рубашка, с кружевами и оборками. Совсем как в книжке.

— Разве это хорошо — думать о нарядах, если ты больна? — спросила Сиси.

— Кузина Элен не может сделать ничего нехорошего, — ответила Кейти.

— Я сказала маме, что она носит кольцо и браслет, и мама предположила, что ваша кузина — суетная персона, — парировала Сиси, поджав губы.

Кейти и Кловер очень расстроило такое мнение. Они вспомнили об этом, когда укладывались спать.

— Я спрошу об этом завтра Элен, — сказала Кейти.

На следующее утро дети встали рано. Они были так рады каникулам! Если бы пришлось идти в школу, они не повидали бы кузину, потому что та просыпалась поздно. С нетерпением ожидая ее пробуждения, они то и дело бегали наверх, чтобы послушать у двери, не раздастся ли какой-нибудь звук из комнаты. В конце концов тетя Иззи запретила им эту беготню. Кейти, конечно, возмутил такой приказ, но она утешилась тем, что пошла в сад и сорвала самые красивые цветы. Она решила преподнести их кузине Элен.

Когда тетя Иззи разрешила ей наконец пойти наверх, Элен лежала на диване, тщательно одетая. На ней было синее муслиновое платье с синими лентами, а также изящные, золотистого цвета домашние туфельки, украшенные розетками. Диван был повернут к свету. На нем лежала красивая диванная подушка, которую Кейти раньше никогда не видела. Тут и там красовались и другие изящные предметы, от которых комната приобрела совсем другой вид. Дом в руках тети Иззи всегда был аккуратным, но красивым он не был. Дети очень чутки на такие перемены, и Кейти сразу увидела, что Синяя комната преобразилась.

Кузина Элен была бледна и казалась усталой, но глаза ее по-прежнему излучали свет. Ей очень понравились цветы, которые Кейти застенчиво ей преподнесла.

— Какие чудесные! — сказала она. — Надо скорее поставить их в воду. Кейти, милая, принеси, пожалуйста, ту вазочку, которая стоит на бюро, и поставь ее на стул около меня. Но сначала налей в нее воды.

— Какая прелесть! — вскричала Кейти, взяв вазочку, стоявшую на позолоченной подставке. — Она ваша, кузина Элен?

— Да, это моя любимая ваза. Дома она стоит на маленьком столике у моей кровати. Я подумала, что если в санатории, на водах, она будет со мной, я смогу чувствовать себя немного ближе к дому. Поэтому и взяла ее с собой. Но почему ты так удивилась, Кейти? Тебе кажется странным, что я, путешествуя, беру с собой любимые вещи?

— Нет, — ответила задумчиво Кейти, — я только подумала… Кузина Элен, а это хорошо — иметь красивые вещи, если вы больны?

Элен искренно рассмеялась.

— Откуда у тебя эти сомнения? — спросила она.

— Когда Сиси услышала от меня, какая у вас красивая ночная рубашка, она сказала — это «суетно».

Элен засмеялась снова.

— Знаешь, что я об этом думаю, — сказала она. — Красивые вещи не более «суетны», чем уродливые, если только обладание ими не делает нас самодовольными или равнодушными к другим. А болезнь особенно тяжела тем, что постоянно испытываемая человеком боль постепенно делает его неприятным самому себе и окружающим его людям. Думаю, вряд ли кому из инвалидов удается избежать этого. А когда у человека постоянно болит спина, или голова, или что-то другое, — прибавила она с улыбкой, — едва ли его сделают самодовольным оборки на ночной рубашке или ленты на платье.

И она принялась ставить по одному цветы в вазу, дотрагиваясь до них так нежно, будто любила каждый в отдельности.