Сьюзан Кулидж - Что делала Кейти

— Качаться на качелях! — хором ответили Джон и Дорри. — Александр обещал смастерить нам качели под навесом.

— Нет, не сегодня, — вмешалась тетя Иззи скучным голосом. — Качели будут готовы только завтра. И запомните: качаться будете не раньше, чем я разрешу.

Это было неправильно со стороны тети Иззи — говорить сейчас неприятные вещи. Она могла сказать об этом позже. Дело в том, что Александр, прилаживая качели, сломал одну из скобок, которыми они крепились к крыше. Он собирался сегодня же смастерить другую, а пока предупредил мисс Карр, чтобы никто не лез на качели, потому что это небезопасно. Она могла бы объяснить все это детям, но тетя Иззи считала, что дети должны повиноваться старшим без объяснений.

И Джон, и Элси, и Дорри — все надули губы, услышав этот приказ. Элси утешилась первой.

— Ну и пусть, — сказала она. — Я сяду писать письмо кузине Элен. Мне надо кое- фто ей сказать. (Элси до сих пор не всегда выговаривала буквы правильно.)

— Это о чем же? — спросила Кловер.

— Кое о фем , — ответила Элси, с таинственным видом покачав головой. — Никто из вас не должен ничего знать, она сама так сказала. Это секрет, мой и ее.

— Не верю, чтобы кузина так сказала, — сердито возразила Кейти. — Не станет она доверять секреты такой маленькой глупышке, как ты.

— Нет, станет, — обиженно ответила Элси. — Она сказала, что мне можно доверять секреты, как большой. И еще она сказала, что я — ее любимица. Вот так, Кейти Карр!

— Прекратите спорить, — одернула их тетя Иззи. — Кейти, верхний ящик твоего бюро в ужасном беспорядке. Я ничего подобного никогда не видела. Прежде чем идти играть, ступай наверх и разложи все вещи по местам. Дети, сегодня вы должны играть в тени. Слишком жарко, чтобы бегать на солнце. Элси, сходи на кухню и скажи Дебби, что мне надо с ней поговорить.

— Хорошо, — сказала важно Элси, — а потом я вернусь и сяду писать письмо кузине Элен.

Кейти, еле передвигая ноги, поплелась наверх. День был жарким и душным. От слез у нее немного болела голова, веки были тяжелыми, резало глаза. Все казалось скучным и ненавистным. Она подумала, что нехорошо со стороны тети Иззи заставлять ее работать в каникулы, и потянула ручку верхнего ящика бюро, который открылся с противным скрипом.

Надо признать, что мисс Иззи была права. Содержимое ящика не могло выглядеть хуже, чем сейчас. Будто кто-то мешал в ящике палкой, приготовляя адскую смесь, в которой было все, начиная от промокашки и кончая сургучом и бездымным порохом. Были там еще и книги, и коробки с красками, исчерканные листы бумаги, графитовые карандаши и щетки. Чулки были обмотаны вокруг мешочков с носовыми платками, лентами и льняными воротничками. Кружевные манжеты потеряли форму, придавленные лежавшими сверху более тяжелыми предметами. Наверху этой кучи валялись пустые бумажные коробочки. Сокровища, которые когда-то в них хранились, давно высыпались на дно ящика и исчезли из виду под всей этой массой нужных и ненужных предметов.

Понадобилось много времени и терпения, чтобы привести в порядок весь этот хаос. Но Кейти знала, что тетя Иззи скоро придет и проверит, поэтому не смела уйти, не закончив работу. Когда все было сделано, она почувствовала себя очень усталой. Спускаясь вниз, она встретилась на лестнице с Элси, которая поднималась с грифельной доской в руке. Увидев Кейти, она спрятала доску за спину.

— Тебе нельзя читать, — сказала она. — Это мое письмо кузине Элен. Никто, кроме меня, не знает нашей с ней тайны. Письмо уже написано, и я иду на почту, чтобы отправить его. Смотри, вот и марка приклеена. — И она приоткрыла уголок доски, уверенная, что к ней приклеена марка.

— Ты гусенок, — нетерпеливо произнесла Кейти. — Нельзя отправлять доску. Дай ее мне, я перепишу твое письмо на бумагу, а папа даст тебе конверт.

— Нет, нет, — вскричала Элси, вцепившись в доску, — не трогай. Ты увидишь, что я написала, а кузина не велела никому рассказывать. Это наш с ней секрет. Отдай доску сейчас же! Я напишу кузине Элен, какая ты плохая девочка, и она не будет тебя любить ни вот столько.

— Бери, бери свою глупую доску! — воскликнула Кейти, с досадой толкнув сестренку. Элси поскользнулась, вскрикнула, ухватилась было за перила, но, потеряв равновесие, выпустила их и, покатившись с лестницы, с глухим стуком упала на пол.

Удар не был очень сильным, Элси пересчитала только шесть ступенек из двенадцати, но шуму было много: Элси заорала так, будто ее убивают. На шум прибежали тетя Иззи и Мери.

— Кейти… толкнула… меня, — рыдала Элси. — Она велела мне рассказать мой секрет, а я не захотела. Она плохая, скверная!

— Кейти Карр, неужели тебе не стыдно? — спросила тетя Иззи. — Вымещать свое плохое настроение на младшей сестре! Думаю, кузина Элен удивилась бы, узнав об этом. Полно, Элси! Перестань плакать, дорогая. Сейчас мы с тобой пойдем наверх, и я приложу арнику к твоим ушибам, а Кейти больше не будет тебя обижать.

И они пошли наверх. Кейти, оставшись одна, чувствовала себя ужасно: раскаяние, раздражение и досада обуревали ее. Все казалось мрачным и безнадежным. Она, конечно, не собиралась причинять Элси боль и раскаивалась в том, что толкнула ее. Но намек тети Иззи на то, что кузина Элен узнает о ее поступке, рассердил ее, и она никому, даже самой себе не призналась бы в своем раскаянии.

— А мне все равно! — прошептала она, сдерживая слезы. — Элси просто плакса. А тетя Иззи всегда на ее стороне. Ведь я правильно сказала маленькой глупышке, что нельзя посылать по почте тяжелую доску!

Она вышла во двор и, проходя мимо навеса, увидела новые качели.

«Как это похоже на тетю Иззи, — подумала она, — запретить нам качаться на качелях, пока она не разрешит. Наверно, думает, что сейчас слишком жарко. А я не буду ее слушаться!»

И села на качели. Они оказались первоклассными, с удобным деревянным сидением и толстыми новыми канатами. Высота сидения позволяла легко садиться. Александр был большим мастером в изготовлении качелей, а деревянный навес — лучшим для них местом.

Под навесом было много места и крыша у него была очень высокая. Досок там было мало, и все они лежали по краям, оставляя большое пространство посередине. Здесь было прохладно и темновато, а когда качаешься на качелях, чувствуешь легкий ветерок. Он обдувал волосы Кейти и навевал дремоту и покой. Странные видения проносились в ее голове сквозь эту дремоту. Качаясь туда-сюда, как маятник больших часов, она, как ей казалось, становилась все больше и больше и то взлетала вверх, то опускалась вниз, каждый раз слегка касаясь ногой пола. Вот она уже вровень с высокой аркой двери. Вот почти касается поперечной балки над дверью и через маленькое окошко видит голубей, которые сидят и чистят перышки на карнизе крыши коровника, и белые облака, плывущие по синему небу. Качели, на которых она качалась раньше, не взлетали так высоко. Ей казалось, что она летит, и она наклонялась вперед и назад все сильнее и сильнее, стараясь взлететь все выше и выше, и уже при взлете касалась крыши носками туфель.