Фрэнк Стоктон - Человек-пчела

— Отдыхать? — вскочил малыш и стукнул себя кулачком в грудь. — Чего это я должен отдыхать! Я тоже иду за дровами!

Воробей очень старался выглядеть таким же сильным и выносливым, как все остальные. Которую неделю каждое утро он подзывал кого-нибудь из ребят и требовал убедиться, что его мышцы со вчерашнего дня сильно окрепли.

Костер горел ярко, вскоре вернулись охотники. Увы, с пустыми руками. Они заявили, что уже очень поздно для охоты и подстрелить птицу или кролика удастся только утром. Тогда Забияка спросил, кто из ребят захватил с собой чего-нибудь из еды. Выяснилось, что кроме Воробья, никто не позаботился об этом. А у того был с собой кусок хлеба с мясом. Забияка распорядился разделить ужин Воробья на одиннадцать частей и малышу дали нож, чтобы он самолично произвел дележку.

И надо ж было тому случиться, что в это самое время через лес пробиралась шайка разбойников — пять головорезов и атаман. По пути к своему убежищу они как раз обсуждали приближение Рождества.

— До смерти опротивели мне пирушки по праздникам, — вздохнул главарь. — А слабо нам отпраздновать Рождество, как делают это простые люди? Эх, слабо. А все потому, что нам вообще неведомо, как это бывает.

— Здорово ты придумал, — кивнул один из разбойников. — Вот бы повеселились… Осталось узнать, как это у них водится.

И тут разговор оборвался: злодеи увидели пламя костерка на краю леса. Они попадали на землю и поползли в сторону костра, где ребятишки теснились вокруг Воробья, делившего ужин. Атаман свистнул, разбойники бросились к костру, и каждый сгреб в охапку двух ребят, а сам атаман схватил за шкирку Воробья. Ребятишки отчаянно брыкались, но вырваться никому не удалось. Пленников погнали в замок, по дороге Воробей торжествующе посматривал на своих дружков: их-то конвоировали парами, его вел свой собственный отдельный разбойник!

В замке пленников заперли вместе в большой комнате, куда вскоре принесли обильный ужин. После ужина всех препроводили в зал, где на подобии трона восседал атаман. В очаге метались дикие языки пламени, а по стенам были развешаны доспехи, оружие и всевозможные трофеи. Теперь ребятам позволили рассказать свою историю. Когда Забияка все объяснил, атаман воскликнул:

— Ах, мои птенчики, вы даже не представляете, как я рад, что вы смылись из школы именно сейчас. Мы тут как раз готовились к Рождеству. Мечтали о елках, рождественских песенках, играх и всей прочей дребедени! Да ничего про это толком не знали. Но теперь вы с нами, и все будет легко и просто. Вы поможете нам отпраздновать Рождество по-вашему. Мы притащим вам все необходимое и справим Рождество в нашем теплом гнездышке. Вы повесите на елку подарки. Может, Санта Клаус в первый раз забредёт к нам на огонек. А сейчас — все спать! С утра начнем готовиться.

Ребят отвели в комнату наверху, где на полу уже лежали одиннадцать тюфяков. Тюфяки пришлись очень кстати, но глаз никто не сомкнул. Зачем, спрашивается, было убегать из школы, если Рождество опять придется праздновать по-старому, лишь бы ублажить разбойников?

Наконец, Забияка сказал:

— Орлы! Все, вроде, тихо. Злодеи заснули. Давайте еще чуток выждем, а потом спустимся и убежим. Наверняка найдется окно или дверь, которую мы откроем. Что до меня, мне не светит оставаться и играть тут в рождественских невольников.

— Согласен! — пискнул Воробей. — Мы не можем на это пойти!

Ребята загудели, соглашаясь. Полчаса спустя все тихо поднялись и крадучись пошли к лестнице. Полная луна светила в окошко и было хорошо видно. Они спустились совсем немного, как вдруг Забияка услыхал странный звук. Он оглянулся выяснить, что бы это значило, и тут ему шепнули: да это же стучат коленки у Воробья!

— Эй, передайте Воробью, — яростно зашептал он, — если он не может идти тихо, пускай остается!

Бедный Воробей! Он так старался, даже ноги согнул, но коленки все равно постукивали. Тогда он решил вовсе не сгибать ноги и шагал, как на ходулях. Так выходило еще хуже. Оставалось попробовать съехать по перилам. Перила оказались на удивление скользкими и крутыми, Воробей пронесся мимо своих приятелей и плюхнулся на пол.

Но все обошлось, а тут спустились и остальные. Из соседней комнаты доносился храп. Они заглянули туда. На кушетках, застланных шкурами диких зверей, мирно спали все шестеро разбойников. Забияку вдруг осенило. Он мигом огляделся, в углах стояли тюки с награбленным добром, перевязанные веревками. Забияка вытащил ножик, откромсал кучу веревок и передал их товарищам.

— Бойцы! Слушай мою команду! — прошептал он. — А ну, вяжи злодеев по рукам и ногам! А потом мы заставим их делать, чего захотим. И убегать не надо.

— Здорово! — отозвался один из ребят. — Только вдруг они проснутся, пока мы их будем вязать?

— Храбрые люди не должны думать о такой ерунде! — отрезал Забияка.

— Есть, сэр! — пропищал Воробей и надул грудь. — Мы и не думаем!

Он, конечно, жутко перепугался. Но если остальные пойдут, то и он согласен вязать свирепых разбойников.

Ребята неслышно просочились в комнату: злодеи безмятежно храпели, и повязать их не составляло труда. Забияка лично проверил каждую веревку и каждый узел, а затем махнул рукой приятелям, призывая следовать за ним. Компания вернулась в зал, где Забияка велел всем вооружиться.

Приказ был выполнен с удовольствием. Одни схватили мечи, другие разжились копьями, третьи увешали себя кинжалами и ножами. Забияка выбрал боевой топор, а Воробей нахлобучил на голову шляпу атамана с торчащими орлиными перьями и вооружился шпагой длиннее себя.

Когда все были готовы, ребята вернулись к спящим разбойникам. Забияка занес топор над головой атамана и приказал: «А ну, вставай!» Злодеи продрали глаза и попытались вскочить. Но тут они обнаружили, что опутаны веревками по рукам и ногам, а окружают их бывшие пленники с их же мечами и пиками. Разбойники перестали барахтаться в путах и смирнехонько замерли.

— А теперь, — продолжил Забияка, обращаясь к атаману, — если не обещаешь, что ты и твои молодчики будете повиноваться мне в ближайшие два дня, я отрублю тебе голову!

— Готов тебя выслушать, — дернулся атаман, — только, пожалуйста, опусти топор. Он для тебя слишком тяжел, не ровен час, уронишь мне на голову.

— Ну нет, — возразил Забияка, вцепившись в топор, — не уберу, пока мы не договоримся!

— Тогда выкладывай скорее свои условия! — взмолился атаман. Он порядочно побледнел и не спускал глаз с дрожащего топора.