Росс Уэлфорд - Путешествие во времени с хомяком [litres]

Потом в воздухе дважды громко хлопает, это выстреливают сигнальные ракеты, собирая спасателей Кальверкота.

И тогда я начинаю плакать. И теряю счёт времени. Я реву и всхлипываю, а в перерывах снова и снова смотрю сквозь слёзы на море. Я всё ещё надеюсь (наверное), что Пай неожиданно появится на гребне волны. Но, конечно, понимаю: этого не произойдёт.

В конце концов я успокаиваюсь. Кажется, у меня израсходовался весь запас слёз. Мне даже уютно в моём маленьком укрытии – здесь я чувствую себя в безопасности. Я слышу полицейские сирены на дороге над пляжем, но просто сижу на влажном песке и наблюдаю за белыми гребешками на серых волнах. И всё равно пытаюсь в каждом колыхании моря разглядеть голову или вскинутую руку.

Я сижу.

И наблюдаю.

Я не знаю, сколько это длится. Возможно, проходят часы. А потом я громко шмыгаю носом и переодеваюсь в красную футболку и запасной свитер, чтобы никто не узнал во мне мальчика, сбежавшего с места преступления. Пора возвращаться в школу.

Какие-то очень умные люди сказали, что путешествия во времени неосуществимы вследствие Парадокса убитого дедушки.

Он гласит: если вы отправитесь в прошлое и убьёте своего дедушку до того, как он станет отцом вашего отца, то вашего отца не будет на свете, а значит, и ВАС не может быть.

А если вас нет, то вы не можете отправиться в прошлое и убить там своего дедушку.

Поэтому путешествий во времени не может быть.

Знаете что? Ещё не так давно я бы сказал, что это имеет смысл. Путешествий во времени никогда не будет, потому что они логически невозможны.

Но теперь я знаю, что некоторые вещи логически не сходятся, но всё равно существуют.

Ведь, если следовать логике, меня уже не должно быть на свете, потому что мой папа утонул в 1984 году – задолго до того, как познакомился с мамой.

Но вот он я – хожу, живу, дышу, у меня болит живот от удара Макки, мне безумно грустно, а ещё я почему-то очень-очень сильно хочу есть.

Я старался не ходить по оживлённым улицам и, похоже, сделал круг, потому что опять оказался неподалёку от дома Пая. Я прохожу мимо паба под названием «Охотники на лис» на углу ДеСиттер-роуд – в моём времени здесь находится магазин «Теско Метро» [54]. Около магазинчика, что напротив, стоит прилавок с фруктами, и к моим взломам и незаконным проникновениям сейчас добавится ещё и воровство. У десятифунтовой банкноты, которую я ношу во внутреннем кармане своего рюкзака на крайний случай, новый дизайн, поэтому она сразу вызовет подозрения. Что ж, фрукты – это проще простого. Яблоко и апельсин отправляются прямиком по карманам. Надеюсь, и в самом магазинчике проблем не возникнет. Можно пройти вглубь или остановиться у двух рядов стеллажей в центре. На кассе стоит мужчина в тюрбане, а молодой парень раскладывает товары по полкам. Убедившись, что они меня не видят, я выбираю, что тут можно стащить. Это молочный отдел, и я быстро запихиваю в рюкзак пинту [55]молока, сырную нарезку и упаковку из шести йогуртов.

У меня колотится сердце, ведь я в любую минуту могу попасться. Но пока меня никто не замечает. Парень, который выкладывает продукты, свернул в мой ряд, поэтому я беру с полки сливки и изучаю упаковку, потом ставлю их на место и иду к другому стеллажу. Здесь я ухитряюсь засунуть в рюкзак пакет печенья с кремовой начинкой (аккуратно… пакет сильно шуршит) и мысленно подсчитываю свои запасы: молоко, сыр, йогурт, печенье, яблоко и апельсин; пирушки не выйдет, но мне, пожалуй, хватит.

Я уже почти у двери, когда этот молодой парень встаёт прямо передо мной – его руки сложены на груди:

– Что, чёрт побери, ты делаешь, а, Пай?

Я настолько ошарашен, что не говорю ни слова. Он стаскивает рюкзак с моего плеча и резко его открывает. Мужчина в тюрбане тоже подходит к нам.

– Пай Чаудхари, как, во имя всего святого, это вообще пришло тебе в голову? – он не кричит, да и не злится, а просто ошарашен не меньше моего.

– Я был… Я был… – я совершенно не знаю, что сказать, но сказать что-то нужно. – Я был… голоден.

– Голоден? И ты решил украсть у меня еду? Сколько раз я давал тебе еду просто так, а? Сколько раз ты сидел в этой подсобке и ел дал-бат [56]со мной и Таруном, а? Как же так, Пай, как так?

– Я… Я не Пай. Я просто похож на него. Меня зовут Альберт. Ал.

Они оба только смеются над этим.

Мужчина в тюрбане тихо, но резко говорит:

– Может, пусть твой папа определит, Пай ты или нет?

Он направляется к прилавку и снимает телефонную трубку. Я не всё понимаю из разговора, который идёт на пенджаби, но в то же время его смысл мне предельно ясен. Что он может говорить, кроме как:

– Байрон? Да, это Мужчина в Тюрбане, привет. Слушай, Байрон, у меня тут Пай, и я только что поймал его за воровством продуктов из моей лавки. Да, хотел украсть прямо у меня из-под носа, Байрон… Тарун это заметил, да, и у него в рюкзаке полно продуктов. А, и он говорит, что он не Пай, а кто-то другой… Ты заглянешь? Хорошо, увидимся через минуту, мой друг.

Он возвращается, пристально на меня смотрит и потом очень близко наклоняется – в его дыхании я чувствую жгучий аромат гвоздики, а от шеи пахнет мылом.

– Пай Чаудхари, вот что я тебе скажу. Наши семьи дружат много-много лет, и пусть твой отец разбирается с тобой сам. Ну а пока у меня есть свой способ борьбы с воришками вроде тебя.

Он кивает Таруну, который стоит за мной. Тарун крепко хватает меня за плечи, а Мужчина в Тюрбане замахивается и отвешивает мне хлёсткую пощёчину. У меня звенит в ушах, а голова дёргается от удара. Как будто издалека до меня доносится голос Мужчины в Тюрбане:

– Больше никогда, никогда, никогда не смей воровать у меня, ты неблагодарный маленький паршивец !

Слёзы боли и обиды жгут мне глаза. Тарун всё ещё удерживает мои руки за спиной, а Мужчина в Тюрбане замахивается для второй пощёчины. Но звенит дверной колокольчик, и внутрь заходит дедушка Байрон.

Бросив на меня быстрый взгляд, он говорит:

– Это не Пай.

Я вызывающе смотрю на Мужчину в Тюрбане:

– Я же говорил. Меня зовут Ал.

– Но, Байрон. Он… конечно же… это же Пай…

Дедушка Байрон, широко улыбаясь, перебивает его:

– Ты хочешь сказать, Бару, что я не узнал собственного сына? Его зовут Ал. Сингх. Они вроде бы недавно сюда переехали. Его отец – маратхи по фамилии Сингх. Знаешь их?

Я смотрю на дедушку Байрона и хочу подбежать к нему, снова обнять его и вдохнуть аромат биди и ладана, хочу смотреть с ним вместе «Игры разума» и заваривать горячий сладкий чай . И говорить ему «прости» снова, снова и снова, пока он мне не поверит.

Но в этот момент опять звенит колокольчик, и в дверь заходит полицейский. Для меня он выглядит старомодным в своём заострённом шлеме и тёмно-синей форме. Полицейский застаёт интересную сцену: Тарун держит меня за руки, моя щека горит от удара, а рядом с нами стоят ещё двое мужчин. Полицейский выжидающе молчит, и Тарун нехотя отпускает меня.