Ярослав Морозов - Ларин Петр и фабрика волшебства

— Они что, на самом деле все очень талантливые?

Выражение лица у садовника мгновенно изменилось.

— Да, необычные дети. Их со всей России собрали, самые что ни на есть талантливые.

— И что, все поют, танцуют, рисуют, играют?

— И не только, — бросил Захар, выглянув в круглое, как иллюминатор, окно.

По дорожке в синем тренировочном костюме с лампасами и в новых белых кроссовках пружинистой походкой шёл преподаватель физкультуры.

— Он восточными единоборствами занимается? — спросил мальчик.

— Да, — задумчиво проговорил садовник, — Спартак Кимович на физкультуре будет тебя всяким восточным премудростям обучать. Но я к этому как-то равнодушен.

— А ты давно здесь работаешь, Захар?

— Уже пять лет, вернее, пятый год.

— А как ты сюда попал?

— Илья Данилович Преображенский пригласил, а я отказываться не стал. Приехал, посмотрел и остался.

Когда мальчик возвращался с бумажными пакетиками в сопровождении огромного Гурда, пёс вдруг прижал уши, весь подобрался и негромко зарычал. Ларин остановился.

— Ты чего, Гурд?

Пёс словно окаменел, даже рычать перестал.

— Пошли, пошли, — потянул его за ошейник мальчик.

Но пёс был слишком силён и огромен, чтобы мальчик мог его сдвинуть с места. Из-за кустов прямо навстречу Петру вышли Спартак Кимович и Изольда Германовна. Они явно не ожидали кого-нибудь встретить и даже не успели скрыть испуг.

— А… а… — первая пришла в себя училка иностранных языков. — Вы… ты… что здесь делаешь?

— Возвращаюсь от Захара, — честно признался Ларин.

Пёс стоял рядом с ним, опять прижав уши, и негромко, но враждебно рычал.

— А ты чего рычишь? — демонстрируя храбрость и в то же время опасливо косясь на собаку, спросил учитель физкультуры.

Но на Гурда это не произвело никакого впечатления, он рычал ровно, как включённый мотор автомобиля. Они стояли несколько мгновений, глядя друг на друга. Дорожка, вымощенная кирпичом, была слишком узкой, учителя боялись пса, а мальчик не мог его оттащить в сторону и дать дорогу взрослым.

— Ладно, мы пойдём другой тропинкой. Гуд бай! — махнула рукой училка иностранных языков.

Она развернулась, и тут Ларин увидел, что в правой руке у Изольды Германовны была старинная подзорная труба с широкими медными колечками.

«Интересная вещичка», — подумал Пётр.

На следующий день после завтрака Наталья Ивановна сказала:

— Пора тебе, Ларин Пётр, обживаться в своей комнате. Бери вещи, пойдём, я покажу тебе твоё новое жильё.

Идя по коридорам, поднимаясь по лестнице на второй этаж, Преображенская попутно объясняла:

— Вот здесь, внизу, учебные классы, актовый зал, где проходят концерты, библиотека, учительская, кабинет директора, столовая. А на втором этаже в этом крыле — жилые помещения и комнаты для самостоятельных занятий.

Они остановились перед дверью. Наталья Ивановна повернула ключ.

— Проходи, не стесняйся. Привыкай.

По обе стороны узкого коридора шли двери, на каждой металлическая пластина, отполированная до зеркального блеска.

«Для чего это?» — подумал Пётр.

Когда Наталья Ивановна остановилась и в её руке появился маленький ключик, Ларин всё понял: на блестящей табличке красовались его собственные имя и фамилия.

«И когда это они успели?» — подумал мальчик.

— А почему все остальные таблички не заполнены? Что, ещё неизвестно, кто где будет жить?

— Нет, всё уже давным-давно известно. Они здесь и живут. Вот приедут, и фамилии с именами появятся.

— Как это? — удивился мальчик.

— Тебе ещё многое предстоит понять.

Ключ щёлкнул — и дверь открылась. Комната была необычной. Голубой потолок, как в шатре, уходил высоко вверх. Мальчик поднял голову, изучая странный потолок, излучающий нежно-голубой свет.

— Это специально так сделано, как в пирамидах, — пояснила Наталья Ивановна.

— Так что, я буду жить как фараон?

— Ну, во-первых, в пирамидах фараоны не жили, и тебе это должно быть известно. Просто форма пирамиды позОкна прикрывали жалюзи. На подоконниках, таких широких, что можно было сидеть вдвоём, стояло по два горшка с кактусами, на одном из них распустился белый цветок.

— Это он к твоему приезду, с новосельем тебя поздравляет.

— А где книги, тетради?

— Всё будет, не волнуйся.

— Скажите, пожалуйста, а кто здесь ещё будет жить?

— Не торопи события, Артём здесь уже два года. Ты с ним познакомишься и, надеюсь, подружишься. Ну что, нравится?

— Да, — неопределённо ответил Ларин. — А на стены можно вешать картинки?

— Пожалуйста. Это твоё жилье, вы здесь хозяева.

Супруга директора школы оставила мальчика одного и сообщила, когда приходить на обед. В комнате было светло и уютно.

На тумбочку у кровати Ларин поставил маленькую шкатулку. Поднял крышку. Балерина завертелась, зазвучала музыка. Звуки наполнили комнату, они летали под странным потолком.

Окна прикрывали жалюзи. На подоконниках, таких широких, что можно было сидеть вдвоём, стояло по два горшка с кактусами, на одном из них распустился белый цветок.

— Это он к твоему приезду, с новосельем тебя поздравляет.

— А где книги, тетради?

— Всё будет, не волнуйся.

— Скажите, пожалуйста, а кто здесь ещё будет жить?

— Не торопи события, Артём здесь уже два года. Ты с ним познакомишься и, надеюсь, подружишься. Ну что, нравится?

— Да, — неопределённо ответил Ларин. — А на стены можно вешать картинки?

— Пожалуйста. Это твоё жилье, вы здесь хозяева.

Супруга директора школы оставила мальчика одного и сообщила, когда приходить на обед. В комнате было светло и уютно.

На тумбочку у кровати Ларин поставил маленькую шкатулку. Поднял крышку. Балерина завертелась, зазвучала музыка. Звуки наполнили комнату, они летали под странным потолком, и Петру показалось, что света в комнате стало больше.

Мальчик закрыл крышку, потом вышел из комнаты и медленно пошёл по узкому коридору. Затем он спустился вниз на улицу. Постояв немного на свежем воздухе, Пётр решил сходить к садовнику Захару. Дома того не оказалось, хотя дверь была открытой. Гурд лежал на крыльце, положив огромную голову на передние лапы.

— Привет, — сказал Ларин. — Гурд поднялся и лизнул шершавым языком детскую ладонь. — А где Захар?

«Придётся подождать. Наверное, он не обидится, если я посижу здесь немного», — подумал Пётр.

Он устроился в уголке дивана и неожиданно для самого себя уснул. Проснулся он от прикосновения руки. Захар в соломенной шляпе, белом балахоне и босиком стоял перед ним.

— Ой, извини. Я тут без разрешения вошёл и решил тебя подождать, а потом уснул.

— На здоровье. А я вот пчёл своих ходил смотреть. Мёда в этом году будет много. Если бы ты пришёл пораньше, я бы тебя взял с собой.