Ярослав Морозов - Ларин Петр и фабрика волшебства

— Сколько ты ещё пробудешь в школе? — с надеждой в голосе поинтересовался Ларин.

— Пока родители не приедут.

— Знаешь, в чём дело? — Ларин сел рядом с Шубиным и принялся пересказывать всё, что ему было известно о мерзких эрдманах.

— Откуда ты это знаешь? — удивился Артём.

— Я бы этого никогда не узнал, если бы не Соня. Она в библиотеку пробралась и всё нашла в книге.

— Выходит, её слова начинают сбываться? — упавшим голосом спросил Шубин.

— Выходит, да. Эти две ведьмы управляют эрдманами, — едва шевеля губами, прошептал Ларин. — Видишь, что они с Тумановой сделали? Она сама не своя. Они её заколдовали!

Шубин согласно кивнул.

— И змейку мою они погубили. А мне без неё грустно, я к ней привык.

— Я тебе новую подарю на день рождения, хочешь?

— Нет, — покачал головой Артём, — другой такой у меня никогда не будет.

— Слышал, что Захар сказал?

— Ему хорошо говорить, — ответил Шубин, — его пока никто не трогает. Но я почему-то думаю, что и до него дойдет очередь. Ему ведь тоже не нравится то, что в школе творится.

Вдруг Ларин начал медленно вставать, глядя в окно.

— Что там? — вскочил Артём.

— Там что-то происходит, — прошептал, подняв вверх указательный палец, Ларин и стал медленно приближаться к окну.

Шторы были плотно сомкнуты. В последнее время все в школе задёргивали шторы. Ларин раздвинул ткань, и на его усталом лице появилась улыбка, тихая и спокойная.

— Артём, смотри!

Они вдвоём забрались на широкий подоконник, уселись и принялись смотреть в окно. С низкого тёмного неба на молчаливую землю, на деревья, кусты, крыши домиков, медленно кружась, опускались огромные снежинки, такие огромные, что напоминали перья птиц. Когда снежинки попадали в лучи фонарей, они мгновенно становились золотыми, начинали переливаться.

— Как красиво! — сказал Ларин. — Вот и зима пришла.

— Здорово было раньше, в прошлом году. Когда пошёл снег, все сидели в столовой и ужинали. Вошли Илья Данилович с Натальей Ивановной, улыбаются, на нас смотрят. А Илья Данилович и говорит: «Друзья мои, снег на улице. Зима началась!»

— И что дальше? — спросил Ларин.

— Дальше все побросали еду и в чём были выбежали на улицу. Начали бегать, кричать, снежки лепить, бросаться друг в друга. В общем, балдели часа два.

— А директор? — спросил Ларин.

— А он бегал вместе с нами и снежками бросался. А его жена Наталья Ивановна стояла на крыльце и улыбалась.

Ларин представил себе Илью Даниловича, строгого и требовательного директора, со снежком в руках и тоже рассмеялся.

— А сейчас, видишь, сидим, спрятались и даже нос высунуть боимся.

— А чего это мы боимся? — спросил Ларин. — Давай хоть окно откроем, снежинки половим.

Мальчики открыли окно, высунули руки и принялись ловить огромные снежинки, которые, едва коснувшись ладони, превращались в прозрачные капли воды.

— Скоро зимние каникулы, — сказал Шубин, — я уеду и больше сюда не вернусь.

— А писать хоть будешь?

— Я тебе буду пересылать письма своим способом, как портрет твоей мамы. Понимаю, что это не очень правильно, но кто меня уже накажет?

«Вот и друг скоро уедет», — грустно подумал Пётр Ларин, засыпая.

К утру за окнами преобразился весь мир. Всё было покрыто толстым слоем белого лёгкого снега. Но дети в школе даже не обратили внимания на то, что наступила зима. С мрачными и грустными лицами они собрались в столовой. Как заключённые в тюрьме, так маленькие узники принялись за еду. Даже вилки и ложки звенели не так, как обычно.

Ларин с Шубиным сидели рядом, Туманова напротив, благо при новой директрисе им удалось поменяться местами с другими детьми. Шмель в самом начале своего правления разрешила поменять заведённый до неё порядок. Софья ковырялась в своей тарелке, даже не глядя на то, что в ней.

Артём толкнул Петра в плечо:

— Смотри, она вообще никакая. Она, наверное, даже не знает, что это завтрак.

— Надо что-то делать.

Ларин отложил вилку:

— Туманова, ты спишь, что ли?

Софья подняла голову, моргнула и посмотрела на своего друга так, словно видела его впервые.

— Это я, Пётр, — сказал Ларин. — А это Артём Шубин. Не узнаёшь?

— А я… — девочка задумалась, словно вспоминала, как её зовут. Из глаз выкатились две слезы и упали в тарелку.

— Что-то надо делать, «слышишь, Ларин?

— Я, кажется, придумал. Ты говорил, что в прошлом году, когда выпал снег, вам было очень весело?

— Да, — подтвердил Шубин. — Даже Илья Данилович с нами в снежки играл.

— Сейчас, — Ларин выбрался из-за стола, оставив недоеденный завтрак.

— Ты куда? — спросил Спартак Кимович, присматривавший сегодня за детьми.

— Что-то у меня живот… — соврал Ларин, — мне надо в комнату.

Причина была уважительная, учитель сокрушённо покачал головой:

— Сладкого наелся вчера?

— Было дело, — признался Ларин и, держась за живот, отправился к себе в комнату.

На втором этаже он уже бежал.

— Скорее, скорее! — торопил себя мальчик.

Проклятый ключ не хотел попадать в замочную скважину, но в конце концов дважды хрустнул. Мальчик вбежал, оставив дверь комнаты открытой, и сразу же бросился к окну. Он распахнул его настежь, горячими ладонями нагрёб снега с карниза, слепил два больших снежка и один маленький. Затем всё это спрятал за пазуху и отправился в столовую.

Завтрак уже подходил к концу. Софья Туманова не реагировала ни на что, тупо смотрела в стену, и взгляд у неё был отсутствующий. Она даже косу не заплела как следует.

— Как тебе, лучше? — спросил Спартак Кимович.

— Да, немного лучше.

Учитель физкультуры удовлетворённо кивнул:

— Спортом надо заниматься больше, движение — это жизнь.

— Ага, — сказал Ларин.

Он сел, вытащил из-за пазухи немного подтаявший снежок и передал Шубину. Тот положил снежок на чистую тарелку, а тарелку поставил прямо перед Соней. Та вилкой и ножом принялась резать снежок.

— Да она совсем… — сказал Шубин.

Туманова наколола кусочек снежка на вилку. Дети смотрели на неё широко открытыми глазами, не понимая, что происходит. Девочка поднесла кусочек снежка ко рту и принялась его есть. Она жевала снег так, словно это был творог.

Ларин вытащил второй снежок и бросил в Софью. Та вздрогнула, отложила вилку с ножом и стряхнула с себя снег. Тогда Ларин достал последний снежок и опять бросил в свою подругу.

— Что ты делаешь? — воскликнула Туманова, а затем улыбнулась. — Ой, это же снег! Ребята, это снег! — в её глазах мелькнуло некое подобие мысли.