Ярослав Морозов - Ларин Петр и фабрика волшебства

— Да.

Когда дверь за учителем физкультуры захлопнулась, директриса подошла к зеркалу, взглянула на своё отражение.

«Я им покажу! Они у меня все по струнке ходить станут! Выполнять будут лишь то, что я приказываю! Я их лишу детства. Они станут взрослыми на много-много лет вперёд!» — успокаивала себя Людмила Афанасьевна.

В дверь постучали. Вошёл охранник в чёрном костюме и чёрном свитере. Лицо его было растерянным. Он держался за место в школе, платили очень хорошо, потерять работу ему не хотелось.

Людмила Афанасьевна даже сесть не предложила. Она расхаживала по кабинету от стены к окну. Кабинет был просторный, и на то, чтобы преодолеть расстояние между полками с наградами, полученными учениками школы, и окнами, уходило достаточное количество времени. Высокий, широкоплечий охранник двадцати лет от роду внимательно следил за директрисой взглядом. Она молчала.

Когда директриса четвёртый раз проходила расстояние, она вдруг резко остановилась напротив охранника и взглянула на него испепеляющим взглядом. Дмитрию даже показалось, что кончики волос его стали закручиваться и вот-вот вспыхнут. Он потянул носом, будто хотел убедиться, горят волосы или нет. Ему и правда показалось, что в воздухе запахло палёными волосами. Охранник быстро тронул ладонями волосы, не заметив, как тонкие губы Людмилы Афанасьевны вытянулись в ниточку. Нагнав на охранника достаточно страха, она спросила:

— Скажите, вы дорожите своим местом, Дмитрий?

— Конечно.

— Тогда почему так безответственно относитесь к своим обязанностям? Ведь вы поставлены к двери не для того, чтобы просто подпирать стену.

— Я знаю, извините.

— Перебивать старших, к тому же женщин, совсем не к лицу мужчине! — издевательским тоном произнесла директриса.

Охранник стоял опустив руки по швам, словно провинившийся школьник.

— Вы должны были их остановить.

— Я пытался, — сказал Дмитрий.

— Плохо пытались. Вы взрослый мужчина, а они дети. Неужели это так сложно?

Дмитрию хотелось воскликнуть: «А вы бы сами попробовали, когда на вас ватага летит!»

— Я бы остановила, — произнесла Людмила Афанасьевна, и стёкла её громоздких очков победно сверкнули. От этого блеска у охранника немного закружилась голова. Он пошатнулся. — Может, у вас со здоровьем проблемы? Может, вам отдохнуть надо?

— Нет, у меня всё в порядке.

— Давайте договоримся. Присядьте.

Дмитрий уселся на краешек стула, директриса устроилась за столом. Она смотрела на свои руки, и только сейчас Дмитрий заметил, какие у Людмилы Афанасьевны огромные ногти, к тому же загнутые, как когти хищной птицы. Шмель забарабанила ногтями по столу, издавая неприятный звук.

— Так о чём это я? — Охранник пожал широкими плечами. — Ах да, вспомнила. — Она иногда умела прикидываться глуповатой и простой. — Все мои распоряжения, — указательный палец закачался перед лицом охранника, — должны выполняться неукоснительно. Если я отдала распоряжение, что после десяти вечера в коридоре никого не должно быть, значит, оно должно быть выполнено. Если я приказала на улицу никого из школьников не выпускать, вы должны это выполнить чего бы это вам ни стоило. Это ваша работа, вы за это деньги получаете. Думаю, что дети с вами, Дмитрий, иногда делятся своими сокровенными мыслями. Так вот, я хотела бы вас попросить не в службу, а в дружбу, из моего к вам хорошего расположения…

«Ничего себе, хорошее, — успел подумать охранник, — была бы у тебя возможность, ты бы меня проглотила, как жаба муху».

— Вы должны приходить ко мне (дверь моего кабинета для вас открыта) и рассказывать, что они говорят, о чём думают. Надеюсь, вы меня правильно поняли? Я не предлагаю вам стать доносчиком. Это нужно для порядка. В школе сейчас хаос, и я надеюсь, вы тоже желаете, чтобы у нас не было чрезвычайных происшествий. А желательно и вообще без происшествий. Поэтому я и обращаюсь к вам с подобной просьбой, предложением. А теперь вы свободны. Не успел охранник покинуть кабинет, как в дверь без стука вошла Изольда Германовна со странным выражением на лице.

— Всё, ступайте, — увидев учительницу иностранных языков, приказала Людмила Афанасьевна. — А вы присаживайтесь, — предложила она официальным тоном учительнице.

Та даже не отреагировала на предложение директрисы, сразу же подошла к окну и раскрыла его.

— Что стряслось? Ты сама не своя.

— Пока ничего. Но боюсь, все наши усилия пропадут даром: вся та энергия, которую дети тратят, к ним же и возвращается.

— Ты хочешь сказать… — привстала из-за стола новая директриса.

— Вот именно. Пока мы не лишим детей положительной энергии, совладать с ними будет чрезвычайно трудно. Они научились быстро её тратить и так же быстро научились пополнять запасы.

— Я тебя поняла.

Изольда Германовна закрыла окно, подмигнула директрисе и покинула кабинет.

До начала урока подзарядки энергией оставалось полчаса. Светлана Катио-новна жила в самом дальнем домике. Когда она вышла на крыльцо, кот Корсар сидел на скамеечке, припорошённой снегом, и вопросительно смотрел на Светлану Катионовну.

— А ты чего прибежал? — спросила учительница энергетики, обращаясь к коту.

Корсар заурчал, тяжело спрыгнул, потёрся боком о ногу Светланы Катио-новны.

— Мёрзнешь, что ли? Так заходи в дом, я тебе молока дам. — Не успела она приоткрыть дверь, как кот вбежал в дом. — Э, братец, да я боюсь тебя оставлять одного. Ты мне здесь можешь дел натворить! Я здесь, между прочим, наукой занимаюсь, изучаю возможности человека по пополнению энергетических запасов от растений. Ладно, идём на кухню.

Кот не хотел выходить из тёплой комнаты. Учительница строго взглянула на него.

— Быстро-быстро! — приказала она животному.

Похожий на обиженного китайца Корcap покинул комнату и вошёл в кухню, где ему было налито молоко.

— Всё, время! Через двадцать минут урок. Сиди здесь, а я через два с половиной часа вернусь и тебя выпущу.

Светлана Катионовна закрыла дверь. Она шла по дорожке и удивлялась.

Раньше, при Преображенском, дети бегали вокруг школы, играли в снежки, радовались жизни, веселились. Теперь же вокруг школы висела тягостная тишина.

Учительница чувствовала даже без своих умных приборов, что положительная энергия исчезает, её становится всё меньше и меньше, а на её место приходит серая энергетика, которая скорее всего превратится в отрицательную.

«Бедные дети, — подумала она, — им совершенно не дают радоваться».

Она дошла до здания школы. В правой руке учительница держала аккуратный пластиковый чемоданчик, в котором носила свои хитроумные приспособления для изменения положительной и отрицательной энергии. Дверь школы оказалась закрытой. Пришлось стучать.