Ярослав Морозов - Ларин Петр и фабрика волшебства

«Какая гадость!» — подумал Ларин.

— Они вампирят! — воскликнул Тарас Ващенко.

— Это плохое слово, мне оно не нравится. Давайте его пока не будем употреблять. Злата Грубер, ты хотела рассмотреть летучую мышь? Вот, пожалуйста.

Злата протянула руки, и Элеонора Аркадьевна положила в них серый комочек с перепончатыми крыльями.

— Ой какая хорошенькая! — угодливо воскликнула Злата. — Они прелестны, эти маленькие создания! Они изумительны!

— Вы должны их полюбить, — говорила учительница, доставая из клетки вторую, а затем третью мышь. — Вот, поиграйте с ними! А затем мы посмотрим, как они себя ведут ночью, в полной темноте.

Были задёрнуты все шторы, и в руке Элеоноры появился маленький фонарик с очень тонким лучом. Когда луч погас, послышался писк и свист.

— Не бойтесь, — звучал завораживающий голос учительницы, — они на вас не станут нападать. Они сейчас сыты, я их покормила. И вот ещё что: они никогда не ударятся, даже в кромешной тьме, потому как они пользуются не глазами, а…

Дети не слушали учительницу. Софья сильно сжала в темноте руку Ларина. И Пётр догадался: девочка очень боится сладкого голоса новой учительницы, противного, как писк летучих мышей.

— Не бойся, — прошептал он на ухо Софье.

И вдруг в воздухе что-то зашипело и возникла белая полоса, как след в небе за реактивным самолетом. А затем за ней последовала яркая короткая вспышка, и одна из летучих мышей шмякнулась прямо на пол. Учительница вскрикнула и бросилась открывать окно. Она зацепилась за стул. Раздался грохот, визг, смех, писк летучих мышей, носящихся по классу.

Когда зажгли свет, все увидели, что летучая мышь с обожжёнными крыльями лежала на полу. Трясущимися руками Элеонора Аркадьевна подняла её, стала осматривать повреждённые перепончатые крылья. Ларин оглянулся на Мамонтова. Тот смотрел на него и улыбался как ни в чём не бывало. На лице же Савелия Колыванова застыло грустное выражение, словно ему было искренне жаль маленькую велюровую летучую мышку.

Когда же волнения улеглись, Элеонора Аркадьевна зловеще прошептала:

— Значит, так. Вы решили объявить мне войну? Ну что ж, я ваш вызов принимаю. Посмотрим, кому будет хуже.

Зазвенел звонок. Учительница покинула класс с клеткой в руках.

— Зачем вы так, ребята? — обернувшись к классу, сказала новенькая Злата Грубер. У неё в глазах стояли слёзы.

— А тебе что, жалко её? — спросил Колыванов.

— Она как лучше для вас хочет. Какие вы, право, жестокие!

— А она, можно подумать, добрая? — возразил Дмитрий Мамонтов. — Добрая-предобрая, только вот чёрные очки не снимает.

— Зачем вы так?! — все тем же молящим голосом воскликнула Злата. — Откуда вы знаете, может, у неё болезнь глазная?

Об этом ребята не подумали. А что если на самом деле у учительницы болят глаза от резкого света или ещё чего-нибудь в этом роде. Софье стало стыдно за своё поведение.

Она подошла к Злате:

— Успокойся, мы её обижать не будем. А что у неё с глазами?

— Не знаю, — ответила Злата.

— А ты откуда приехала?

— Из Калининграда.

— Никогда там не была. Наверное, красивый город?

— Ничего такой. А перед этим я в Норвегии с родителями жила.

— Где именно?

— В Норвегии… У нас домик был на фьорде.

О том, чем занимаются родители, где работают, в этой школе спрашивать было не принято.

— А ты откуда?

— Из Питера и из Москвы сразу, — сказала Софья.

— Такое бывает?

— Мои родители на два дома живут.

— А я в Москве никогда не была, только по телевизору видела.

— Ничего, съездишь ещё.

— Ав Питер нас будут возить на экскурсии?

Туманова пожала плечами, давая понять новенькой, что пока ещё ничего не ясно — всё изменилось с приходом нового руководства школы.

— Раньше возили чуть ли не каждую неделю, а теперь…

— А что теперь? — спросила новенькая.

— Директор пропал, Земфира исчезла, да и всякая ерунда творится.

Она взглянула на стол, где ещё несколько минут назад сидела новая учительница.

— Ладно, пойдём, сейчас «физра» будет. Надеюсь, кимоно твоё уже висит в спортзале.

— Какое кимоно?

— Наш Спартак Кимович восточные единоборства преподаёт — кун-фу, айкидо, каратэ.

— Ой как интересно! — обрадовалась новенькая и радостно заморгала.

Ларин сидел на полу, по-турецки сложив ноги. А перед ним в беспорядке, как показалось Артёму, были расставлены шахматы, не на доске, а прямо на полу.

— Ты чего? — спросил он у Ларина. — Крыша поехала, что ли? Тут же клеточек нету.

— А мне клеточки и не нужны, они у меня по воображаемым клеточкам ходят.

Шубин обошёл Ларина со всех сторон, присел на корточки, заглянул в глаза, помахал перед лицом, дважды щёлкнул и сказал:

— Реагирует. Значит, пациент скорее жив, чем мёртв.

— Да жив я, жив, Артём! Не отвлекай, я думаю.

Артём взял книгу и принялся читать. А Ларин сидел на полу, покачиваясь из стороны в сторону. Иногда его рука замирала над какой-нибудь фигурой, даже прикасалась к ней, а затем оставляла на месте. Поверх книги Шубин следил за приятелем.

— Объясни-ка ты мне эту игру. Может, лучше в нормальные шахматы сыграем?

— Отец меня учил, Артём, во всех поступках искать смысл. Вот я и стараюсь представить себе… А вообще, иди сюда, садись рядом.

Шубин уселся, так же по-турецки сложив ноги.

— Что у нас сейчас происходит в школе? Я попытался разложить все фигуры на белые и чёрные. Белые — это наши, а чёрные — это их. И возглавляет чёрные фигуры, как ты думаешь, кто?

Шубин смотрел на расставленные перед ним шахматные фигуры.

— Правильно, — сказал Ларин, прикоснувшись пальцем к чёрной королеве. — Я, когда смотрю на неё, почему-то сразу воображаю заколку и очки.

— А голос?

— И голос тоже. А вот эта ладья, знаешь кто?

— Нетрудно догадаться. А почему ты думаешь, что не наоборот? — спросил Шубин.

— А вот это физрук, — Ларин поднял коня, затем вернул на прежнее место. — Правда, он не в кимоно, но представить себе не трудно.

— Хорошо, а дальше что?

— Я думаю, что чёрные постараются нас использовать в своих интересах. Мне кажется, — прошептал Ларин, — что и новенькие с ними. Хотя пока это неясно, но вскоре Злата и Инга скорее всего будут с ними. Зачем они их в школу зачислили? И мыши-вампиры в школе появились не случайно. Я думаю, что, если директриса ещё пару раз к себе Туманову вызовет на дружескую беседу, она её окончательно лишит воли.

— Что-то делать надо, слышишь, Ларин? Я ведь ещё здесь, родители решили оставить меня в школе до зимних каникул. Так что ты не один.

— Пока не один.

Пётр вздохнул, затем толкнул в плечо Шубина, и они рассмеялись, хотя настоящего повода для веселья не было.

— А знаешь что, Артём, — лежа на полу, прошептал Ларин, — я думаю, нам надо сдаться.