Роберт Стайн - Юный Скрудж: очень страшная рождественская история

— Ну, Билли О'Брайан и ещё пара ребят из нашего класса, — сказала она ему.

— Скруджмана не будет?

— Скруджмана? Конечно, нет! — ответила Люси, скорчив гримасу отвращения. — С какой стати мне приглашать Скруджмана?

Чего?

Почему Люси так сказала? Мы же друзья навеки!

Джош вылез из своей куртки и повесил её на крючок в коридоре.

— Х-х-хорошо. А то я в-в-волновался.

Я поглядел на него с открытым ртом. Это было вне моего понимания.

— Эй, Джош, я думал, мы добрые приятели! — сказал я.

— Скруджман портит любую вечеринку, — сказал Дэви, вешая на дерево красный шар. — Устраивает веселье для себя — и портит его для всех остальных.

— Он такой придурок, — сказала Люси. — А самое грустное — что он и сам этого не знает. Даже не догадывается.

Эй, вау.

Что случилось с моими друзьями? Они поливают меня грязью потому, что знают, что я стою здесь?

— Ребята! Ребята! Полегче! — сказал я. Подойдя к Дэви Питтману, я крепко врезал ему по плечу.

Ох, ничего себе. Моя рука прошла прямо сквозь него. Он ничего не ощутил.

Я прижался лицом к его щеке и заорал ему на ухо изо всех сил своих лёгких:

— ТЫ СЛЫШИШЬ МЕНЯ, ДЭВИ?!!

Он не дрогнул и не отодвинулся. Он вручил ёлочную игрушку Джошу.

— Семья Люси всегда наряжает ёлку в сочельник, — сказал он ему. — Это их семейная традиция.

Я помахал руками у Люси перед лицом. Она даже не моргнула.

Я попытался разлохматить её идеальную причёску. Но я мог увидеть сквозь свою руку. И совсем не мог ощутить её волосы.

Я сделал шаг назад. Ничего не мог поделать. Я был ошарашен. В смысле, я должен был стать душой вечеринки, так? Я был здесь, готовый веселиться со всеми. Но… меня будто не было тут.

Рядом появился Билли О'Брайан, затем ещё несколько ребят из школы. Я глядел, как они расхватывают бокалы с рождественским пуншем и печенье. Мой желудок заурчал. Всё, что я ел — слива и несколько виноградин.

Я потянулся к стопке рождественского печенья, но моя рука не смогла взять его.

Ого, ничего себе, подумал я, это нечестно.

Перед камином, Шина Прайс, девочка, с которой я никогда не дружил, сказала что-то обо мне. Я не расслышал, что именно, но двое пацанов, с которыми она говорила, громко рассмеялись.

— Шикарная вечеринка, Люси, особенно без Скруджмана, — сказал Билли О'Брайан.

— Эй, Блинни — ты задеваешь мои чувства! — закричал я, хватая его за нос и закручивая его. Вот только моя рука прошла сквозь его голову. Он ничего не почувствовал.

Я тяжело сглотнул. Неожиданно я понял, как это ранит мои чувства. Я чувствовал огромную печаль, будто тяжёлая волна грусти накатила на меня.

— Я думал, что вы, ребята, мои друзья, — произнес я высоким, срывающимся голосом.

Люси сказала что-то ещё обо мне, и они все рассмеялись.

Они не любят меня. Это правда. Они в самом деле не любят меня.

— Со С-с-скруджманом я чувствую себя так неуютно, — сказал Джош, качая головой. — Я н-н-ненавижу своё заикание. Я п-п-пытаюсь избавиться от него. Н-н-но Скруджман получает от него удовольствие к-к-каждый раз, когда видит меня. И мисс Д-д-доррит позволяет ему уйти безнаказанным.

У бедняги в глазах стояли слёзы. Из-за меня? Я не хотел его обижать. Я лишь хотел немного подшутить над ним.

— Прости, Джош! — закричал я. — Я не знал, что тебе от этого так худо. Обещаю, я никогда так больше не буду.

Он не слышал меня.

Я огляделся вокруг.

— Призрак, где ты? Я хочу извиниться перед Джошем, но он не слышит меня!

Никаких следов призрака.

Билли О'Брайан налил себе ещё бокал пунша.

— Рождественская пьеса была такой весёлой, — сказал он. — Я дождаться не мог, когда же сыграю Санту. Но теперь у нас нет костюмов, и мистеру Пиквику пришлось отменить пьесу.

— Как будто Рик-Фрик разрушил Рождество каждому, — сказала Люси.

Рик-Фрик? Разве Люси тоже называет меня так?

Я ощутил тяжесть внизу живота. Мои друзья ненавидели меня. Все они начали рассказывать о том, какая я паскуда. Даже у ребят, которых я не слишком хорошо знал, было что рассказать обо мне нехорошего.

Я отступил в угол и, скрестив ноги, грохнулся на пол. У меня было что-то вроде головокружения. Кажется, я был в шоке. Будто меня поразила молния, или типа того.

Я не знал, как справиться с мыслью о том, что все до одного так сильно меня ненавидят. Все забавные штуки, что я откалывал с ними — уроки танцев, шутка с питьевым фонтанчиком, разлохмачивание идеальной причёски Люси… Я думал, что всё это было смешно.

И теперь, сидя здесь невидимым, слушая их жалобы на меня, слушая, как меня называют Риком-Фриком и другими, ещё худшими, прозвищами, я действительно чувствовал себя уродом.

— У меня нет друзей, — сказал я себе. — Вообще нет. Никто не любит меня.

Думаю, я должен был произнести это вслух, чтобы поверить.

Я никогда в жизни не плакал. Плач — для малышни. Вот как я всегда считал. Всякий раз, видя, как кто-то плачет, я не мог удержаться от смеха.

Но теперь мой подбородок задрожал. Всё моё лицо затряслось. Я почувствовал, как на глаза набегают слёзы.

Нет! Я вытер их. Скрестив руки на груди, я наблюдал за вечеринкой. Они устроили конкурс на Самый Уродливый Рождественский Свитер, и Дэви со своим ужасным свитером (с оленем Рудольфом) выиграл.

Они перекусили пиццей и хот-догами. Они спели несколько рождественских гимнов.

— Люси, открой мой подарок, — настаивал Дэви.

Это была большая коробка. Все собрались вокруг, чтобы посмотреть, как Люси срывает обёртку и открывает его. Она достала большую, похожую на воздушный шарик, штуку. Нет. Это была боксёрская груша. Надувная боксёрская груша. Ну, вы знаете. Её бьёшь, а она отскакивает обратно.

Люси подняла её, и на её лице отразилось удивление.

— Дэви? Ты купил мне боксёрскую грушу?

— Погляди на это лицо, — сказал Дэви. — Разве ты не видишь, почему я купил её? Она так похожа на Скруджмана!

Я вскочил на ноги и подошёл ближе. Ну… у груши были мои тёмные волосы, и лицо слегка похоже на моё.

— Давай. Выбей дурь из Скруджмана, — крикнул Билли О'Брайан.

Люси с силой ударила грушу. Та согнулась почти до пола, а потом распрямилась снова. Она ударила ещё раз. Сильнее.

— Получай-ка, Скруджман!

— Я т-т-тоже хочу попробовать, — сказал Джош Крэтчет. Он начал пинать грушу через всю комнату.

Пока я в шоке глазел, другие ребята тоже охотно воспользовались шансом пнуть меня. Они лупили грушу всё сильнее и сильнее. И смеялись. Все они смеялись, избивая меня.

Поверьте, я ощущал каждый удар. Я чувствовал их внизу живота.

Бах. Бах. Бах.

Я согнулся от боли. На самом деле, я чувствовал не их удары. Я чувствовал их гнев и их ненависть.

Бах. Бах-бах-бах!

Комната наполнилась криками и смехом. Так весело им было избивать Скруджмана!

— Лучший подарок на свете! — крикнула Люси, заглушая другие голоса.